Ах, умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шёпотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы…
От ужаса не шелохнусь бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
С той далёкой поры няня стала для Пушкина родной, близкой. Но лишь нынче в Михайловском он оценил её вполне. Правда, она уже не звала его Сашей, величала Александром Сергеевичем, но любила по-прежнему, а может быть, и больше. Она понимала: ему тяжело — ссылка, одиночество, «бешенство скуки». И, как умела, старалась успокоить, подбодрить.
Бывало,
Её простые речи и советы
И полные любови укоризны
Усталое мне сердце ободряли
Отрадой тихой…
Из близких ему людей Пушкин больше всего любил сестру Ольгу и няню.
Когда михайловского кучера Петра Парфенова спросили, правда ли, что Александр Сергеевич очень любил свою няню, тот ответил: «Арину-то Родионовну? Как же ещё любил-то, она у него тут вот и жила. И он всё с ней, коли дома. Чуть встанет, утром, уж и бежит её глядеть: „Здорова ли, мама?“ — он её всё мама называл. А она ему, бывало, эдак нараспев (она ведь из-за Гатчины была у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят): „Батюшка, ты за что меня всё мамой зовёшь, какая я тебе мать?“ — „Разумеется, ты мне мать: не то мать, что родила, а то, что своим молоком вскормила“. И уж чуть старуха занеможет там, что ли, он уже всё за ней…»
Простую дворовую женщину всякий мог обидеть. Но няня знала — Александр Сергеевич ей первый заступник. В хозяйственные дела он никогда не входил. Крестьяне говорили, что ему всё равно «хоть мужик спи, хошь пей…» Но когда выяснилось, что наёмная экономка Роза Григорьевна притесняет Арину Родионовну, сразу принял меры. «У меня произошла перемена в министерстве… — писал он брату. — Розу Григорьевну я принужден был выгнать… А то бы она уморила няню, которая начала от неё худеть».
Было тогда Арине Родионовне уже под семьдесят лет. По словам Марии Ивановны Осиповой, «это была старушка чрезвычайно почтенная — лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца».
В зимние месяцы Арина Родионовна жила в опустевшем господском доме. Комната её находилась напротив кабинета Пушкина. В этой просторной комнате стояло множество пяльцев. Там под присмотром няни работали крепостные девушки-мастерицы: вышивальщицы, швеи.
В день своего приезда в Михайловское Пущин видел, как няня с чулком в руках важно расхаживала «среди молодой своей команды». Она следила, чтобы девушки выполняли «урок». Так заведено было ещё при покойном барине Осипе Абрамовиче и с тех пор не менялось. Надежда Осиповна с лёгким сердцем оставляла на няню и дом, и мастериц.