Внезапно за спиной кто-то кашлянул.
– Супрематизмом интересуетесь, молодой человек?
Обернувшись, я увидел немолодую женщину в старомодном твидовом костюме. Ее седые волосы были собраны на затылке в аккуратную кичку. На вид за пятьдесят, взгляд умный и располагающий.
– Да вот, силюсь понять, почему эта картина здесь висит, – ответил я.
– Это хорошо, – сказала женщина.
– Что хорошо? Что она здесь висит? – спросил я
– То, что вы прикладываете усилия. Большинство проходящих этим себя не утруждают, – ответила женщина.
– Да прикладывай не прикладывай, все равно ничего непонятно, – посетовал я.
– А что бы Вы хотели понять? – спросила она.
– Ну например – почему эта картина висит здесь, а другие тысячи, которые кажутся мне более красивыми, пылятся по чуланам, а их создатели прозябают в безвестности и нищете? – задал я закономерный вопрос.
– А просто рассматривая картину вы этого никогда и не поймете, – ответила она.
– Это почему же? Я лично в состоянии определить – что красиво, а что нет. Например по сочетанию цветов, технике, композиции, – не сдавался я.
– Ну тогда и ответьте – почему же диплом “Мухи” получают десятки человек каждый год, а здесь никого из них нет? – парировала она.
– К сожалению, не знаю. – Пожал я плечами. – А вы знаете?
– Этого никто не знает. Но могут быть предположения.
– Какие? – С некоторым недоверием спросил я.
Мимо прошла бабушка-смотритель, но моя спутница кашлянула, и бабушка прошла мимо, не сказав нам ни слова.
– Да, кстати, меня зовут Галина Борисовна. Я обычно работаю в Петропавловке, а здесь сейчас в архивах собираю кое-какую информацию.
– Очень приятно, – ответил я.
– Вы не против прогуляться по залам? – неожиданно предложила женщина.
– Нет, совсем не возражаю, – ответил я заинтересованно.
– Пойдемте, – она взяла меня слегка за локоть, и мы двинулись неторопливо вперед, переходя из зала в зал.
Я шел, оглядывая шедевры прошлого. Полотнища гигантские вызывали пиетет одной только мыслью о затраченном времени и усилиях на создание какого-нибудь гребешка волны или генеральского костюма.
– Во-первых, помните как классик сказал: «Да, были люди в наше время, богатыри, не мы»? – начала она с вопроса
– Еще бы не помнить, в школе учили, – ответил я, вспомнив многочасовые бородинские сражения по заучиванию совсем некоротких строф.
– Человеку проще боготворить тех, кого с нами уже нет. Кто-то все уже за тебя решил, а тебе только поддакивать остается. В этом кругу и школа, академии разные. Вместо того, чтобы гениев растить, учат молодежь преклоняться. А потом та молодежь сама вырастает и учит тому же следующих в очереди.