И что – когда Хрущева не стало, оказалось, что он хотел, чтобы именно мой учитель его и сваял.
– И что учитель?
– Сваял.
– А чего не отказался?
– А зачем? Если ты творишь, тебя дрязги не задевают.
– Порой наоборот, полезно идти туда, где тебя гнобят. Правду жизни высекать огнивом ищущего разума.
– Мм, да, интересно, никогда не общался со скульпторами, не знал, что за этим может стоять такая глубокая философия, – сказал я.
– А с кем ты общался-то? – усмехнулся Ваятель.
– Ну, как раз с поэтами, – ответил я.
– Ты, наверное, думаешь, что например писатели и поэты, это одного поля ягоды? – неожиданно спросил он.
– Ну да. По крайней мере, близкие по духу формы, – утвердительно ответил я.
– А вот шиш тебе – самые близкие по форме – это скульптор и писатель. Не ожидал?
– Признаться, нет. Мне всегда казалось, что скульптура – она всегда особняком. Все-таки и дело тяжкое, и какое-то приземленное.
– А вот так. Поэт обычно на эмоциях весь, то на него нахлынуло вдохновение, то не нахлынуло. Субтильные натуры. То ли дело – мы. С утра встал, херачишь по камню. Пообедал – и опять херачишь. А писатель – что?
– Что?
– То же самое – возьми книгу, хорошую, забористую, толстую книгу. Она ж не за день пишется. Минимум – год! Минимум! А то и два, три, пять, бывало и десять!
– Да, теперь понимаю, действительно, похоже.
– Вот. И я тебе про то. Писаке – усидчивость, а ваятелю – устойчивость. Хорошо сказал?
– Да, реально хорошо.
– Давай остановимся, передохнуть – предложил борода, и закурил. – Не куришь?
– Нет, спасибо
– Правильно делаешь. Камень – он никогда не простит, никогда. Слово – простит, слажал и выкинул, порвал листок, перечеркнул там, замазал. Камень – нет. В камне твоя мысль навечно. Ладно, если глина, но я глину не люблю, камень надежней. Он сам миллион лет формировался – тот камень, и ему еще миллион лет стоять. А как выразить, например, полет? Или Бога? А если у меня дома, например, сын двойку принес. А мне сейчас надо полет высечь на миллион лет вперед. Как не соврать?
Мне было не все понятно.
– Скажите, а почему камень – враг? Он же ваш материал, друг ваш. Как для музыканта – гитара – лучший друг, для художника – холст и краски.
Потому что он умный. Хитрый и умный. Мне от него свое нужно. Приручить, обуздать. А он не хочет, сопротивляется. Он хочет остаться тем, кем он уже был миллион лет. Ему просто лень. Он живой – я точно тебе говорю – живой. И он начинает сопротивляться. Ты его точишь. А он сопротивляется. Художнику твоему. Поэту – им что – знай себе – вдохновляйся, да воплощай свое вдохновение. А мне надо камень приручить. Под себя его обуздать. Я человека если ваяю, я должен из камня живого человека сделать.