На небольшом помосте стоял одинокий барабанщик, который по команде ведущего начал выдавать трель – сначала тихую, потом быстрее и сильнее, заводя публику и готовя ее к предстоящему действу.
Участники стояли в ряд со своими инструментами, последним – хрупкая Гаврош. Самая маленькая и худая. Как она держала свой аккордеон, то известно лишь древним индейским богам.
Ведущий махнул какой-то тряпкой, и они пошли вокруг площади.
На помост вышел мужик в широкополой шляпе, что-то объявил на испанском, но я ни черта не понял.
На площади оказался очерчен круг, за который уже не пускали зрителей. Круг был похож на часы. Участников развели по местам, так словно они образовали цифры на большом циферблате.
Ведущий что-то прокричал. Вышли пары танцоров – 48 человек, женщины в атласных платьях, переливающихся под лучами вечернего солнца. Около каждого музыканта остановилось по паре.
Двадцать четыре – две пожилые, седовласые пары, четверо юных, почти школьников и восемь пар, взрослых, загорелых танцоров в сочных и ярких костюмах.
Пока я рассматривал голую спину ближайшей креолки, раздался выстрел, и вдруг все заиграли. Я подобрался к Гаврошу и встал у нее за спиной. Что играют другие я не слыхал.
Гаврош ровненько наигрывала мелодию, ту же, что репетировала дома.
Сколько это продолжалось, я не могу сказать. Пары двигались в ровном ритме, чеканя шаг.
Та, что стояла напротив нас, двигалась, то ближе к центру, то приближаясь к периферии. Я заметил, что у других некоторые пары перемахнули, кто через центр, кто просто в сторону ближайшего инструмента.
Гаврош стояла твердо, иногда подкидывая плечом сползающую лямку.
Я иногда глазел на лица других игроков. Кто-то был сосредоточен, другие улыбались. Бородатый дядька в джинсовом костюме вообще стоял с закрытыми глазами.
Прошло минимум полчаса.
Первым вышел за круг старичок в панаме. Возраст.
Юноша в голубой полосато-матрасной футболке с десятым номером тоже устало вышел за круг.
В центре площади было легче. Мелодии там сплетались почти в какофонию, но в ней можно было различить магию звука, силу, с которой меха выдавали ритм.
Еще через полчаса сошел с дистанции бородатый дядька в джинсовом костюме. Потом толстяк с голым торсом и бакенбардами.
Когда кто-то выбывал, ближайшие игроки делали шаг в сторону, закрывая образовавшуюся брешь.
Темнело. Зажгли факелы. Тени от кружащихся пар падали на стены старинной площади, от чего действо приобретало вид все более магический.
Минут через двадцать осталось 15 человек.
Я слышал лишь то, что выдает Гаврош, потому остальные персонажи казались лишь марионетками, беззвучно двигающими руками.