В больницах, как мне казалось, всегда холодно, даже если за серыми стенами плещется жара. Будто коридор и примыкающие к нему светлые палаты – холодильные камеры, узником которых я невольно стал.
Под потолком тянулись длинные лампы: они едва слышно жужжали, словно мы находились в туго сплетённом клубке змей. Красные улыбки медсестёр, словно осколки или бритвенные лезвия, ранили меня.
Холодный больничный свет всегда пробуждал во мне не самые приятные воспоминания. Воспоминания, которые я предпочёл бы похоронить глубоко под землёй или сжечь, развеяв пепел по ветру. Они были тёмными пятнами в моей терра инкогнита.
Когда мы бросили всё и переехали сюда, в маленький замок на Черепаховой горе, мы с Алисой пытались свыкнуться с новой жизнью, а жизнь – с нами. Мама металась по городу в поисках работы, а мы были предоставлены сами себе. На самом деле мы не были одиноки, когда крепко держались за руки. Алиса – моя спокойная гавань в бушующем море жизни. Так было не всегда, так будет не всегда, но от осознания, что у меня есть семья, я чувствовал себя спокойнее.
Наш всякий день заканчивался одинаково: если Алиса освобождалась раньше, она ждала меня, и мы вместе брели к нашему маленькому замку на Черепаховой горе, оставляя размытые очертания школы за спинами. В тот день уйти далеко у нас не получилось. Я испытал себя, понимая, что не всегда разум преобладает над чувствами, какими бы гадкими они не были.
– Эй вы!
Голос прозвучал жёстко и решительно. Мы не обернулись. В школе, как новеньких, нас выбрали мишенями для насмешек, и каждый день бросали в нас обидные слова-дротики. Не реагировать на чужую глупость казалось мне разумным до тех пор, пока я умел сдерживать злость.
– Вы чё, оглохли там?
Алиса крепче сжала мою руку. Спину оттягивал тяжёлый рюкзак, но я старался не замедлять шаг, подгоняемый безликим голосом. Несмотря на быстрые шаги, мне хотелось повернуться и посмотреть в глаза того, чей голос заставлял вздрагивать Алису. Смесь злости и ощущения несправедливости медленно поднимались во мне, словно песчаный вихрь. Песчинки по отдельности не значили ничего, но если они, объединённые ветром, поднимались в воздух, они могли разрушить города.
Когда я решил, что преследование закончено, Алиса вскрикнула. Я не сразу понял, в чём дело. Обернулся и увидел несколько фигур.
Держась за коленку, Алиса сверлила злым взглядом наших преследователей.
– Так лучше?
Рядом с Алисой лежал брошенный камень. Через несколько секунд полетело ещё несколько камней, но все они приземлились недалеко от нас, словно их кидали не для того, чтобы причинить боль, а только напугать. Я не боялся.