Сил практически уже не оставалось. Чувствовала Ягенка себя так, будто вспахала целое поле. Однако предстояло сделать еще кое-что… В конце концов, заставив себя думать о деле, девушка прошлась вдоль полок и стола, собирая в узелок пузырьки и снадобья. Из дома вышла тихонько, практически бесшумно притворив за собой дверь. Она смертельно устала, но обещания надо выполнять. Да и самой жалко олениху Паленку с ее детенышем.
…Вернулась домой, когда в лесу уже стояла ночь, а на черном небе сияли крупные звезды. Темноты Ягенка не боялась – эта темнота, лесная, была родной и уютной, как материнский платок на плечах. Войдя в дом, прикрыла дверь за собой и тяжело опустилась на лавку. Свечи зажигать уже нет смысла… Стоит, наверное, и самой поспать – завтра с раненым еще придется повозиться. И не только, пожалуй, завтра. Да и Паленке с малышом помощь будет еще нужна. На минуту задумалась, где теперь ложиться, когда собственное место на печи оказалось занято. В избе была и вторая камора, где когда-то, когда живы были родители, ночевала сама Ягенка. Но уходить туда было боязно – а ну как раненому что-то понадобится, ну как он с печи упадет, ну как…
Кое-как стянув с себя сарафан и оставшись в рубахе, девушка улеглась на лавку у двери.
Жестко на лавке. И дует от двери… холодно. Поразмыслив, Ягенка хмыкнула, пожала плечами и встала. На ощупь подошла к печи, прикоснулась к щеке мужчины. Его дыхание выровнялась, озноб начал спадать – теперь просто спит. Хорошо. Снова пожала в темноте плечами и забралась на печь вместе с одеялом. Заботливо укрыла воина, подоткнула одеяло вокруг него и себя. Прижалась спиной к его боку. Тепло. Вот и ладно. И пусть. Все завтра.
* * *
Проснувшись наутро, Ягенка не сразу вспомнила события вчерашнего дня. Не открыв еще глаза, удивилась странному, чужому запаху. А открыв их, обнаружила, что лежит головой на плече безмятежно спящего незнакомца.
– Ох… – вчерашний день вспомнился разом, и Ягенка слегка отстранилась, разглядывая своего гостя. Накануне на это не было толком ни времени, ни сил, а теперь утреннее солнце, заглянувшее в окно, осветило его, будто приглашая полюбоваться.
А ведь и впрямь залюбоваться можно, неожиданно для себя поняла Ягенка. Красавцем ее гостя было не назвать, но что-то было в нем, притягивающее взгляд и заставляющее его задержаться. Лицо узкое, с резко очерченными скулами и не менее резким профилем. Борода коротко острижена. Волосы черные, как смоль, немного вьются, и такие же черные длинные прямые ресницы. Чужеземец? И наряд-то у него нездешний. И как только его в княжескую дружину занесло? Впрочем, кажется, старый князь когда-то женился на чужеземке, может с ней и свита какая приехала да осталась.