– Давай. Мне терять уже нечего, а ей, – Ягенка мотнула головой в сторону детской кроватки, – все три жизни еще жить.
Василиса поднялась со стула, прошлась вдоль полок, время от времени беря в руки какие-то мешочки с травами, принюхиваясь к их содержимому. Ягенка не подсказывала – чай, сама разберется. Да и знала бывшая подруга, где что в ее доме хранится, едва ли не как сама хозяйка.
Гостья взяла с одной из полок широкую глиняную чашу, плеснула в нее воды из бадьи, поставила на стол, сыпанула каких-то трав. Молча подняла нож, молча же взяла в ладонь безжизненно лежавшую на столе руку Ягенки. Уколола ей палец самым кончиком ножа, – та не проронила ни звука, – сцедила несколько капель крови в чашу. Затем склонилась и зашептала что-то на воду, а после опустилась снова на табурет.
Вода в чаше казалась теперь черной, как ночное небо, и в ее глубине мерцали точечки – звезды. Василиса глубоко вздохнула и сгорбилась на табурете.
– Жениха найдет до первой смерти – и снимет проклятие. Ну и замуж за него, само собой, пусть выходит.
– Любого жениха? – Ягенка приподняла брови.
– Не любого. Ей одной самой судьбой предназначенного.
– Ишь, как все просто, – усмехнулась лесная колдунья.
– А тебе надо посложнее? – почти со злостью бросила Василиса. – Так скучно? Надо, чтобы он венец самоцветный на нее надел или кольцо рубиновое? В янтарном вине умыл? Золотую рыбку на блюде поднес? Или… – распалившись, Василиса не сразу заметила ужас, отразившийся на лице бывшей подруги. А заметив, осеклась.
– Я не… это не… – Василиса замотала головой. Поздно.
По воде в чаше пошла рябь и где-то в глубине вспыхнуло маленькое солнце. Вспыхнуло – и тут же погасло. Условие было принято.
* * *
Вот с этих самых пор ни одна из женщин рода Ягелевых не выходила замуж. Влюблялись – случалось. Бывало, что и взаимно. Только ненадолго. Каждая оставалась в конце концов с разбитым сердцем, под которым билось уже сердце будущей дочери.
Казалось бы – ну и что тут такого, подумаешь, не выйти замуж! В конце концов, и счастье ведь бывает разным. Даже в любви можно быть очень даже счастливым без всякого там официального оформления отношений. Не говоря уже о том, что многие люди вполне счастливы и вовсе без всякой любви. Кто-то счастлив успехом, кто-то – работой или творчеством, кто-то – дружбой, кто-то – детьми…
Вот тут как раз собака и порылась. Подлянка Василиса не сказала «не будет тебе счастья в браке» или там «в любви». Она сказала просто – «счастья». Вот и нет его – счастья для нашей семьи. Никакого. Все женщины нашего рода обречены всю долгую жизнь, все три свои долгие жизни быть несчастливыми. Не находить счастья ни в чем вообще. Всю жизнь – одни лишь разочарования, скука, обиды и горе. И постепенно, с годами и столетиями стервенеть, озлобляться на весь мир, начиная понемногу ненавидеть всех и вся. Всех тех, кто так бессовестно и банально имеет право быть счастливыми.