— Ни фига себе примочка, — тяжело дыша, пробормотал курганник.
Закон ехидства в действии: загордился победой над нечистью — получил по мозгам в прямом смысле. Ладно. Обошлось вроде.
Тело ныло от пережитой боли и холода, но прогретая за день земля щедро делилась теплом. Апатия накрыла ватным одеялом, сладкая дремота растеклась по телу. Почудилось или нет? Шуршание в траве, противненькое хихиканье, мелькнули глазки. Вот уже кто-то заглядывает в лицо, скаля белые острые зубки, мелкие лапки пробежали по спине.
Макар, стиснув зубы, резко отжался от земли и встал. Степенок, сидевший на плече, полетел кубарем вниз, но крепкая рука поймала его за шкурку.
— Тебе что, нет в жизни покоя? — спросил Зотов.
Нечистый задергался, заканючил. Вот зловредные твари! Подсунули-таки свинью! Ведь знали о ловушке и пошли следом, чтобы, как сейчас говорят, поприкалываться.
Макар хотел было отшвырнуть степенка, да подальше. Не по-людски как-то. Жив же остался, руки-ноги на месте — в пальцы малость еще колет. Курганник опустил малыша наземь, почесал меж прижатыми ушами.
— Ступай, непоседа. Не поминай лихом.
Непослушные пальцы отыскали на поясе флягу из толстого стекла, оплетенную кожаным шнуром, дрожащие губы жадно припали к горлышку. Теплая волна растеклась по телу, мышцы обрели упругость, боль растворилась в горячем потоке крови. Тело с удовольствием потянулось, хрустнули суставы, настраиваясь на работу. Воткнув булатный тесак прямо перед собой, Зотов опустился на колени.
— Господи! Иже многою твоею благостию и великими щедротами твоими дал ты мне, Макару-курганнику, мимо-шедшее время нощи сея без напасти прейти от всякого зла противна. — Молитву Макария Великого Зотов постоянно повторял, когда ходил в ночь к кургану, обретая душевное равновесие, испрашивая помощи у святого покровителя. — Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа! Аминь!
Рука легла на левый бицепс — забыл, что Лизин подарок срезала Хозяйка. Тоска ударила камнем под дых. Ничё, справимся.
Макар вошел в дромос, рассекая булатным клинком воздух перед собой. С треском посыпались голубые искры, словно порвался невидимый полотняный занавес. Возникшая из искр фосфоресцирующая тварь бросилась на него, но Зотов прошел сквозь чудовище.
Макар стряхнул с рук голубые искры, волосы на голове шевелились, потрескивали. Едва повернешься или сделаешь резкое движение, мириады искр сыплются на пол с треском и шелестом. Кирпичи свода обросли огнями святого Эльма, в коридоре танцуют языки «синего пламени». Не царская гробница — зачарованный замок. Не хватает эльфов — не ушастых убийц, а крылатых дюймовочек.