— Какой-то зубастый попугай, — задумчиво произнес он. — Где такие водились?
— В пустыне Гоби, — ответил Макар, откладывая ручку.
— То есть грифоны в натуре летали над пустыней, клевали караванщиков? Но ведь я видел их во льдах.
Зотов улыбнулся:
— То просто сон. Реальный такой себе сон. Вроде голливудского фильма. Главное в нем — предсказание.
— Как это?
— Судьба предсказала тебе встречу с грифоном. После ты просыпаешься, крадешься за мной, и совместными усилиями, так сказать, мы находим череп мифического зверя.
Виктор задумчиво выпустил дым уголком рта. Он рад был бы возразить, но другого объяснения найти не мог.
— На самом деле это череп динозавра — протоцератопса, — пояснил Зотов. — Видишь обломки костей в затылочной части? Остатки дуг, на которых рос кожаный панцирь, закрывающий шею чудовища.
— Не очень-то оно большое, твое чудовище, — вздохнул Ковалев, стряхивая пепел в пол-литровую банку из-под майонеза.
— Размером с хорошего кабана да плюс хвост.
Виктор присмотрелся:
— Здесь какой-то знак.
Макар кивнул. Находка доставляла ему огромное удовольствие.
— Точно! Знак боспорских царей. — Он указал пальцем в потолок беседки. — Уникальная вещь.
Зотов раскрыл коричнево-черную книжечку в мягком переплете и положил ее перед другом.
— Крючочки-закорючечки, — пробормотал Виктор, разглядывая рисунок.
— Заметь: крючочки с трезубцем книзу — родовые знаки боспорских царей. Остальные — сарматские родовые знаки. — Зотов указал на череп. — У нас трезубец есть. К его двум вертикальным зубчикам дорисованы крючочки — как на боспорских знаках.
— И это означает…
— Схематическое изображение всадника: три черты снизу — передние и задние ноги лошади, между ними — ноги седока.
Виктор замер с открытым ртом. Он ожидал несколько иного ответа.
— Ну, если ты утверждаешь, — он присмотрелся к рисункам в книге, — то я тебе верю.
Макар усмехнулся:
— Спасибо за доверие.
— Да пожалуйста. А как насчет крючков?
— Хвост и голова коня.
— Ага. Я так понимаю: все, что выше трезубца, — всадник.
— Не совсем.
От азарта Макар едва не потирал руки, и Ковалеву чудно было видеть друга в таком вдохновленном состоянии. Поначалу Виктор боялся ляпнуть что-нибудь глупое, показать свою полную беспомощность в знаках древних царей. Однако он очень скоро понял: главное для Макара — внимание собеседника, а если тот ошибается или задает глупые вопросы — ерунда. Зотов поправит и объяснит.
Виктор видел перед собой изголодавшегося по общению умного парня, одинокого в этой степной глуши. Любовь к Лизе, пожалуй, единственная вещь, которая давала ему силы не сорваться, не стать тупым пьяницей, утонувшим в омуте деревенской тоски, повседневных обязанностей.