Людомир этой отваги имел в избытке. Его наполняла темная, диковатая, стихийная сила – он был как бык с налитыми кровью глазами. И живая женская стихия в крови Кариславы отзывалась этой силе. Ее тянуло к нему, и желание подсказывало: соглашайся, вы не только сами станете едины, но сольете и земли, чтобы два рода стали одним – вдвое сильнейшим…
И стоило ей лишь допустить в мыслях, что скажет «да», как сам Сыр-Матер-Дуб словно перевернулся. Она будто умерла мгновенно и родилась заново: замелькали образы другой жизни, другой земли, семьи… Все это останется за спиной – Хотимирль, Благожит, Толкун-Баба…
Но род ей измены не простит. Бывает, что женка не одолеет искушения и бежит от постылого мужа к другому. Редко такое бегство удается: род затевает тяжбу с родом, во избежание бесчестья, и женка, если совсем не хочет возвращаться, отправляется в Невидье, пополняя число чернавок, отторгнутых родом людским. И неужели она, княгиня, отрада и гордость племени, разделит эту позорную участь?
Перед глазами встала Толкун-Баба – та, которую Карислава боялась в детстве и почитала в зрелом возрасте. Толкун-Баба проклянет ее за предательство и бесчестье. Истолчет в своей ступе… она умеет истолочь живого человека, так что он станет мертвым, убеги хоть за тридевять земель…
– Нет, пусти! – Уже было готовая покориться, Карислава рванулась из рук Людомира. – Не будет добра! Погубим мы и себя, и роды свои…
– Я никого не боюсь! – рявкнул Людомир и даже топнул, в точности как бык, вновь схватил ее за руки. – Пусть мне помешает кто! Пусть мне Благожит помешает и все деды-бабы его! Я как сказал, так и сделаю!
Дышащий жаром, он пылал от гнева и уже не слушал Кариславу: лишь уловив ее колебание, почти согласие, больше не сдерживался. Обхватив женщину, Людомир оторвал ее от земли, готовясь нести в лодку. Карислава закричала изо всех сил, молотя кулаками по его горячим, влажным от пота плечам.
И вдруг Людомир издал дикий вопль, пошатнулся и рухнул на песок. От лба голову пронзила резкая боль, будто туда вошло копье и пробило череп насквозь. Карислава, упавшая вместе с ним, кричала от ужаса и пыталась вырваться; он уже не держал ее, точнее, не замечал, что по-прежнему сжимает в судорожных объятиях какое-то существо. Ужасный крик его разнесся над рекой, камышами, ивами, будто здесь вдруг выскочило со дна невиданное чудовище.
Отроки выскочили из лодки и бросились к ним: им в первый миг показалось, будто женщина, сопротивляясь, ударила князя ножом или что-то вроде этого. В темноте было трудно разглядеть, что за неистовая возня происходит на песке и почему князь кричит не переставая. Карислава тоже кричала и барахталась, пытаясь выбраться из-под тяжелого тела. Ясно было одно: Людомир навлек на себя какую-то страшную беду, но какую?