— Вам должно быть стыдно, гражданин с группой дрессированных львов и мартышкой! — почти крикнул разгневанный Горшков. — Если мартышка не понимает, то вы-то должны понимать, что…
— Скажите ему: «Ай-я-яй», — спокойно повторил укротитель.
Мысленно ругая цирк, циркачей, всех зверей и всех укротителей а может быть, и проклиная их, Горшков вернулся на манеж и прогремел:
— Ай-я-яй!
Мартыш виновато запищал и бросил фуражку вниз.
»Соображает, — подумал милиционер. — Животное, а сообразило!»
Он отряхнул фуражку, водрузил её на голову и немного успокоился. Однако про себя он отметил, что бдительность надо усилить раза в два с половиной. И только успел он об этом подумать, как сзади грохнул выстрел.
Мгновенно пригнувшись, Горшков резко обернулся, чтобы броситься вперёд…
— Что-то у меня с пистолетом неладное, — сказал Григорий Васильевич, — осечки даёт. Не поможете?
— Помочь можно, — передохнув, ответил Горшков. — Но вы больше без предупреждения выстрелы не производите.
— Это ещё ничего. — Григорий Васильевич усмехнулся. — Во время своего номера я из пушки бабахаю. Смотреть придёте?
— Я здесь не фокусы смотреть поставлен, — ответил Горшков, — а охранять порядок. Одним глазом, конечно, взгляну. Вы учтите, что сегодня на вас смотреть товарищ майор с супругой придут. Не подкачайте.
— Постараемся. Но если ещё и вы смотреть будете, то сил не пожалеем! — И, рассмеявшись, Григорий Васильевич ушёл.
А Горшков вышел на улицу и поморщился: у касс толпился народ.
Представление продолжается. Выступает Сусанна Кольчикова в оригинальном, но нечестном жанре: ненадолго превращается в Лёлишну Охлопкову.
Чтобы не волновать дедушку, чтобы он не вспоминал о цирке, Лёлишна решила кому-нибудь отдать пропуск. Она прибежала к Сусанне, обо всём ей рассказала. Злая девчонка от радости завизжала.
— А отпустят тебя? — спросила Лёлишна.
— Меня? Хи-ха-ха! И ещё — хо-хо! Ты спроси: разрешу ли я им не отпустить меня? А что значит: «на два лица#? Можно вдвоём? Можно старое лицо взять? Тогда я прихвачу одну из бабушек. Самую послушную. Младшую. Она сегодня пенсию получила, значит… — Сусанна захихикала, потирая ручки.
Медленно поднималась Лёлишна на свой пятый этаж. Сердце колотилось громко не потому, что подъём был тяжёлый, а потому, что тяжело было даже подумать, что вместо неё и дедушки в цирк пойдёт Сусанна с младшей бабушкой, самой послушной.
На лестнице её чуть не сбил с ног Петька.
— А я тебя искал, — торопливо сообщил он, не ожидая вопроса. — Меня в чулан запирали, решили из дому не выпускать. Никогда. До конца моей жизни. Но я убежал. Ух и попадёт потом! А ты чего?