Когда первая волна роты приблизилась к "вражеским позициям" на шесть сотен метров, два 50-мм миномета, перетаскиваемые вместе с тяжелыми станкачами и легким пулеметом 3-го взвода в полутора сотнях метров за передовой цепью, открыли беспокоящий огонь. Собранные по "глухой" схеме минометы имели два фиксированных положения ствола — 45 и 75 градусов — и газоотводный кран с тремя положениями: "закрыто", "открыто" и "Ґ". С закрытым краном, дававшим начальную скорость девятисотграммовой мины без малого в сотню м/с и углом вертикальной наводки в 45 градусов дальнобойность миномета составляла примерно восемь сотен метров. Должна была составлять. По идее. К сожалению, на практике… все вышло далеко не так хорошо и замечательно. Мины летели либо плохо и недалеко, либо хорошо слишком, так, что отдача опрокидывала миномет. К тому же у минометчиков явно недоставало практики — по тем же самым причинам, что и взводным пулеметчикам, усугубленным ещё и крайним недостатком снарядов. Опытные партии были незначительными, и для тренировок выделялось только минимально необходимое количество.
Сочетание плохой подготовки и плохих мин позволило пулеметам противника "вести огонь" несколько дольше запланированного. "Зверобои", уже превратившие щиты пулеметов в металлолом, покрытый высокохудожественной кружевной перфорацией, все-таки не могли ГАРАНТИРОВАТЬ их уничтожение. Перебить весь расчет — это да. Издырявить щит, доведя его до полного сходства со швейцарским сыром — запросто. Но все это не позволяло считать уничтоженным сам пулемет. А если он внезапно оживет на дистанции кинжального огня… то у пехоты, несмотря на… как бы это сказать… редкую разреженность бойцов, возникнут серьезные проблемы.
Рубеж "350 метров" был решающим — поэтому рота задержалась там несколько дольше. Передовую цепь на наиболее выгодном направлении подкрепил до того следовавший позади 3-й взвод, тяжелые станкачи, лупившие с рубежа "1000", подтащили к самой передовой цепи вместе с легкими пулеметами и "зверобоями"…
И минометы наконец-то нащупали дистанцию! Немного покрутившись на позициях вражеских пулеметов, быстрая волна разрывов покатилась вдоль обозначенной "стоячими" и "укрывшимися" мишенями плотной цепи. И под аккомпанемент разрывов и басовитых пулеметных очередей в атаку поднялась пехота. Решать дело холодной сталью длинных граненых штыков — как сто, как двести, как триста лет назад. Грудь в грудь, глаза в глаза…
За три сотни метров до цепей противника огонь открыли командиры отделений и взводов — плотный треск полутора дюжин "Росомах" вплелся в симфонию боя почти органично. Нечленораздельный рев, мешающий ругань с криками "Ура!" и подбадривающими воплями унтеров и фельдфебелей, сменил затихший минометный огонь. Полторы сотни великанов, несущихся в атаку, выставив штыки и поливая все перед собой шквальным огнем… и разрывы ручных гранат — в упор, в упор! — должны были окончательно деморализовать противника.