— Поздравь меня! — восклицает Рита. — Свекровь согласна. Они уже договорились с Антоном, но она сегодня все поменяет. Она разыграет приступ гипертонии, и ему придется остаться. Прикинь! Она забыла свой мобильник у подруги на даче. Подруга только сейчас привезла ее телефон. И она мне сразу позвонила.
— Круто! Поздравляю! — Соня с искренним теплом прижимает к себе Риту, но думает она о другом. Неожиданно понимает, что улыбка Джонни, подсмотренная ею в Херсонесе, и вечная ухмылка Игоряна чем-то похожи, и это страшно. Они больше похожи на волчьи оскалы.
— Ну, теперь все отлично! — ликует Рита. — Она уедет, а я за два месяца так сделаю, что он и думать про нее забудет. Детей повешу на него. Сама пойду учиться. А что? Если он решил уйти, мне же надо профессию. Вот я и займусь собой. А он вечерами будет с детьми. Пусть привыкает!
— Точно!
— Зайдем на рынок? — предлагает Рита, закидывая сумку на плечо. — Надо купить свекрови подарок. Я видела там тетку с травами. Теща обожает народную медицину.
— Идем. — Говорит Соня. Она чувствует, как спокойно ее дыхание, как не дрогнет ни один мускул, и это делает ее почти счастливой. И Соня готова даже на скуку закулисья ради этого внутреннего покоя.
Рита принимает блаженную улыбку Сони на свой счет.
Ну и отлично. Они выходят на улицу.
Бедный крымский рыночек. Все то же: дешевые вещи, ворованное вино, фрукты, арбузы, дыни. Рита уже купила для свекрови баночку с виноградным маслом, и теперь она держит его в руке. Соня исподволь наблюдает за Ритой и понимает, как много в ней того, что досталось ей от матери. Рита даже не знает об этом, но это так видно — иногда включаются интонации, выражения лица — как будто из прошлых времен, как будто из фильма с молодой Софии Лорен — времен молодости мамы Риты.
— Отличная тема, — воодушевленно говорит Рита. — Виноградное масло. Как раз от сердца, от сосудов. Теща будет в восторге…
Рита еще долго говорит о масле, теще, гипертонии, но суть этого проста: Рита пытается уверить себя, что в ее руке средство от развода. Мало кто готов прыгнуть в пропасть добровольно, чаще люди цепляются за склон, за тонкие веточки лжи, жалости, за походы к психологам и колдунам, за баночки с маслом, за таблетки и умные книги. Чаще всего это просто отсрочка, нужная организму, чтобы привыкнуть к мысли о пропасти.
Планеты сдвигаются на небе, и ветер судьбы усиливается, иногда он может стать и ураганом, и тут мази не помогут. Падаешь в пропасть, в ад. Кто-то сгорает там, а кто-то превращается в булатный меч. Есть, конечно, и те, что ползут по склону годами, утаскивая с собой близких — детей, друзей… Никто, конечно, не хочет и не должен — у всех свои пропасти, потому и получается, что когда тебе плохо, то никого нет вокруг. Все руки, что были рядом, вдруг заняты сумками, чемоданами, и никому до тебя нет дела.