– Мы подождем. – Рьянов посмотрел на Зою Лапшину. – Не скучайте, – шепнул он.
– Мне страшно, – почти беззвучно сказала девушка.
Рьянов не понял, правда ли она боится или кокетничает притворным страхом.
– Я с вами, – прошептал Рьянов и шутливо подмигнул. – Я вас в обиду не дам.
– Страшно? – Кузнецова громко захлопнула книгу. – Здесь не аттракцион, дорогая моя! Если страшно, подождите за дверью. Ваши нервы могут помешать духу войти.
– Она справится! – заверил Рьянов. И одними губами сказал Зое Лапшиной: – Останьтесь, вы мне очень нужны как свидетель.
«Свидетель чего? – спросил он себя. – Кому я собираюсь представлять ее свидетельства? Воображаю картину: „Судом исследуются доказательства, полученные во время спиритического сеанса…“ Нет, в такие игры как раз лучше играть без свидетелей, чтобы коллеги не засмеяли».
– Я справлюсь, – поддакнула Лапшина.
– Ну, смотрите! – сказала Кузнецова и убрала строгий взгляд с девушки.
Лапшина едва заметно с облегчением выдохнула. Рьянов, наблюдавший эту сцену, не мог не улыбнуться про себя. Если Зоя и боялась кого-то в этой черной таинственной комнате, то явно не призраков, а грозной, самоуправной хозяйки.
– Тогда приступим.
Она откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Ее большие руки покоились на подлокотниках. Она была величественна и спокойна, как владычица на троне. Даже неподвижная, с закрытыми глазами, она словно священнодействовала – такая энергия, сила исходили от нее. В мрачную, как застенок, подвальную комнату, душную и мглистую от дыма свечей, не долетали звуки города. Ничто не отвлекало внимания от ритуала, которым незримо дирижировала царственная Кузнецова, увенчанная, словно короной, узлом седых волос. Рьянов жадно следил за медиумом. Он искал в ее поведении фальшь, игру на публику. Но не находил. И был рад этому.
«Почему я не хочу ее разоблачения? Не считаю же я, что все это может быть правдой? Что она сейчас, как конвойный арестованного в следственном изоляторе, приведет с того света духа мне на допрос? Разве я могу в это поверить? Да ни на секунду! Не сошел же я с ума!»
Но чем жарче Рьянов спорил с собой, тем отчетливее сознавал, что, соглашаясь на спиритический сеанс, шел на поводу не у своего любопытства, а у подсознательного, неоформленного, отчаянного желания получить новые данные пусть из такого фантастического источника и этим подтолкнуть застопорившееся расследование убийства Неелова. И поэтому сейчас, у самого порога тайны, он сгорал от нетерпения узнать, что же будет дальше.
– Дух Дмитрия Дмитриевича Неелова, приди! – зычно сказала Кузнецова, не открывая глаз.