— Боже мой, это ужасно, какая гроза будет! — говорила Пронина, со страхом вглядываясь в надвигавшуюся тучу. — Что же будем делать, Алеша? Мы даже накидок не захватили…
— Попытаемся проскочить до Филимоныча, — ответил Колчанов, тоже не без опаски поглядывая на тучу. — Не нравится она мне, похоже, с градом будет.
Моторка еще петляла по извилинам протоки, когда первый порыв ветра со свистом ударил по тальникам и травам, покрыл чешуйчатой рябью воду. После каждой новой паузы сила порывов возрастала, и вскоре все кругом гудело; ветер ожесточенно трепал и гнул макушки тальников, выстелил травы на лугах, будто чья-то исполинская невидимая рука прижала их к земле.
Моторка достигла устья протоки и выскочила на Амур. Рекой «Черного дракона» называют его китайцы. Именно таким он выглядел сейчас — черным, с серебристой чешуей. Моторку сразу же стало кидать, хотя волны были еще некрупными. Лодка с грохотом ударялась днищем об их горбины, высоко подскакивая; Колчанов сбавил скорость до самой малой, и все-таки брызги от этих ударов каскадами обдавали путников и в одну минуту вымочили их с головы до ног. На лице Прониной были написаны страх и растерянность, вся фигура Колчанова выражала ожесточенность и упорство. Он упрямо подался корпусом вперед.
До бакенщика оставалось еще километров шесть. В тихую погоду проскочить это расстояние на моторке ничего не стоило, но сейчас этот путь серьезно тревожил Колчанова.
Верхний край тучи был уже у них над головой, в полнеба выросла сплошная черная стена. Скоро по воде заклевали крупные дождевые капли, испещрив ее пузырями, словно плавающими стеклянными шариками; их граница на воде убегала вниз по течению реки, обогнав моторку. А позади под тучей повисла лохматая грива ливневого дождя. Ветер резко пошел на убыль, а дождь усилился.
— Это нам на руку! — закричал Колчанов, весело сверкая глазами. — Он скоро прибьет волну!..
Действительно, волны становились заметно меньше. Воспользовавшись этим, Колчанов выжимал из мотора все его лошадиные силы. Лодка почти скользила по самой поверхности успокоившейся реки, оставляя за кормой узенькую белую полоску пены. Удары грома следовали один за другим, белые вспышки молний то и дело перечеркивали из конца в конец весь грозовой фронт.
Им так и не удалось убежать от ливня. Примерно километрах в двух от Шаман-косы, когда уже виднелась избушка бакенщика, сизая полоса дымящейся водяной пыли, протянувшаяся поперек реки, стала настигать лодку. Это была стена ливня. Вот она в сотне, в полусотне, в двух десятках метров — грохочущая стена воды.