— Ты мне будешь тут сказки рассказывать! — воскликнула Пронина. — А кто же разрывает охотников? Об этом во всех книгах про тайгу пишут и в газетах тоже иногда сообщают.
— Так это, Надежда Михайловна, на охоте бывает, — пояснил Шурка, — когда раненый зверь бросается на человека или когда медведица защищает своих детенышей…
— Все равно, раз я сказала, значит, должно быть сделано! — властно отрезала Пронина. — А теперь пошли, будем искать заиленные участки и брать пробы ила, — закончила она, поправляя войлочную шляпу так, чтобы она сидела чуть набекрень.
Шурка без энтузиазма выполнял сыпавшиеся на него распоряжения: посмотри в заливчике; переверни вот тот камень и посмотри, что под ним; забреди по этой отмели и прощупай, нет ли там ила; возьми пробу со дна вот в этом месте… Никогда еще Шурке день не казался таким длинным, как сегодня. Наконец солнце стало заметно клониться к западу, и Пронина объявила об окончании рабочего дня. Увы, для Шурки это совсем не был конец его печальной доли — команды и просьбы по-прежнему следовали одна за другой: «Шура, помоги мне перелезть через это бревно», «Шура, дай руку, а то я здесь не перешагну», «Шура, не уходи так далеко, я буду держаться за твое плечо», «Шура, что ты так спешишь? Я ужасно устала…»
Путь до Бурукана показался Толпыге бесконечным. Из-за этих «помоги», «не уходи», «дай руку» он прозевал великолепного глухаря-петуха, поднявшегося в пяти метрах впереди в ту самую минуту, когда он помогал Прониной перелезть через колодину, преградившую им путь. Как вскоре оказалось, глухарь этот был бы очень кстати!
Они вышли на берег Бурукана. Беда, которая ожидала их здесь, обнаружилась уже на устье Сысоевского ключа. Шурка решил взглянуть на хариусов, которых вчера вечером наловили ребята и пустили в садок. Каково было его удивление, когда он увидел, что садок наполовину завален галечником, а от хариусов остались две жалкие рыбешки.
— Ничего не понимаю, — бормотал Шурка, склонившись над опустевшим садком. — Не иначе как коршун или ворона потаскали рыбу… Вот дураки-то, не догадались прикрыть садок ветками.
Но в это время он услышал крики «барышень», ушедших к бивуаку. Шурка бегом бросился по берегу, держа ружье на изготовку. Издали он увидел, что на бивуаке не было палатки. «Украли», — с отчаянием подумал Шурка, догоняя Пронину и Верку, которые, по-видимому, боялись идти дальше.
— Ой, Шура, что же случилось? Где наша палатка? — вопила Пронина.
Шурка первым добежал до бивуака. Его глазам предстала довольно безрадостная картина: там, где стояла палатка, теперь лежали ворохи рванья, перемешанного с остатками сахара, муки, крупы. Шурка дважды обошел вокруг, постоял у обрывчика и угрюмо сказал подошедшим девушкам: