— Политика?
— Не в его вкусе, дурень ты, Майк. Он как укротитель. Знаешь, что творится в городе? Они все выползают из своих щелей: убийцы, громилы... и все ждут приказов. Я чувствую, что рядом бежит ручей, но не стану удить рыбу. Много времени прошло со смерти последнего лихого парня... теперь повторяются времена индейцев. Главарь вернулся с холмов, и сумасшедшее племя готово вступить на тропу войны — все, что я могу тебе сказать.
— Ручка?
— Ручка—главарь? Ты с ума сошел, парень. Ручка — просто исполнитель, исполнителем был всегда. И знал, кто дает ему заработать на хлеб. Он неплохо преуспевал, пока не решил вернуться к старым друзьям.
— Не пойму, о чем ты.
— Говорят, он делал кому-то любезность, когда стрелял в тебя. Вот и поплатился.
Тоби встал и подошел к окну. Я заметил ему в спину:
— Конечно, почему нет? Делать любезность — это важно и дает повышение по службе и вес. Это доказывает...
— Это доказывает, как быстро могут тебя убрать.— Он медленно повернулся.— Я что, тоже попал в эту кашу?
— Не вижу, каким образом.'
— Спроси прямо.
— Кто такой Дикерсон?
— Никто не знает. Знают только, что он большой человек.
— Деньги?
— Думаю, да.
— Кто заменит Ручку?
— Кто сможет удержать это место. Я бы сказал— Дел Пеннер, уж очень он рвался. Он засыпался десять лет назад, потом вернулся, отправился в Чикаго, потом был сутенером в Майами и здорово поддерживал Ручку.
— Тогда, может быть, вторжение Ручки и его стрельба в меня были частью операции какой-то банды по захвату власти, чтобы доказать свои способности? — Я долгое время смотрел на него в упор, пока он не отвернулся, пожав плечами.
Когда он высосал пиво до конца, то буркнул:
— Говорят, что это было по личному вопросу, одолжение он делал кому-то лично, понял? Ты был неожиданностью. Ты даже не представляешь, какой неожиданностью. Это тебя не касалось. Это было что-то другое. Вот и все, что я знаю. И вообще, я ничего не хочу знать. Дай мне зарабатывать деньги моим способом и держись от меня подальше, умоляю.
— Почему?
— Ты теперь влип, парень. Все знают,
— У меня такое бывало.
— Но не так, как теперь.— Он посмотрел на пустую жестянку и решился: — Ты когда-нибудь слыхал о Марке Каниа?
— Нет.
— Каторжник. Сроку на нем висит около двадцати восьми лет, попался на убийстве еще подростком, работал с Паксом, потом с Арнольдом Филлипсом. Подозревают, что он убивал в разных городах. За ним масса темных дел, но сейчас он тоже дичь, как и ты.
— Что мне это дает, Тоби?
— Он твоя жертва.. Он в городе с пулей в животе, и все знают, как это случилось. Если он умрет — тебе повезло. Если нет — ты покойник.