Я все таки потерял равновесие, споткнулся, упал на песок рядом с ним.
Серый человек лежал молча, скрючившись в позе эмбриона. Наверное, он все-таки умел чувствовать боль.
Меня накрыло откатом. Сердце колотилось так, словно готовилось прорвать грудную клетку и ускакать прочь, в черные воды водохранилища.
Когда все это закончится, если я еще буду жив, то окажусь в дурдоме. Скорее всего так.
Меня мутило, мир плыл перед глазами. В горле застыл комок. Удушье.
Я потянулся руками к шее, непроизвольно, автоматически. И наткнулся на холодные чужие пальцы. Они сжимали мое горло.
Я распахнул глаза.
Надо мной нависал серый человек. Этот гад просто не мог уняться.
Мне крышка, подумал я. Конец. Он прикончит меня, и утром на мокром пляже найдут тело. Жил грешно и умер смешно.
Я пнул лидера Уруту коленом в пах. Он всхлипнул, ослабляя хватку.
Мы перевернулись, поменялись местами. Теперь я давил на него весом своего тела, вцепившись в глотку дрожащими пальцами. Мы ползали по песку, пытаясь придушить друг друга. Обессиленные, озверевшие.
Я больше не мог, не хотел сопротивляться.
И в то же время я очень, очень сильно захотел жить. Задыхаясь, я почувствовал безумную жажду, дикий голод. Я хочу жить. Я хочу жить еще, жить всегда, чувствовать окружающий мир, дышать и видеть. Я не дам убить себя!
Последняя моя попытка оказалась никчемной.
Он снова нависал надо мной, снова лидировал, собираясь прикончить. Я почувствовал затылком возвышение, Уруту вдавливал меня в него. Во что-то сырое и рассыпчатое. Где-то на границе угасающего сознания промелькнула короткая мысль — ведь это тот самый замок, который так старательно возводили те странные мальчишки.
Одна моя рука слабо колотила по песку, другая скользила по ткани плаща. Это был последний мой шанс.
Я ухватил серого человека за волосы, вдавил пальцами в его висок. Нащупал нос, и вцепился в глазную впадину. И стал давить, давить, давить. Он захрипел, его пальцы вновь соскользнули с моего горла. Я ухватил его за шиворот.
И ткнул его лицом в развалины песочного замка. Бастионы мокрого песка обрушились, накрыли его голову. Он хрипел и булькал, но я продолжал давить сверху вниз.
Темная вода заволновалась. Будто что-то безымянное, неизвестное, скрытое в ней, решило вмешаться в спор двух человечков. Проявить наконец себя, принять участие в наших разборках.
— Не д-дам. — прошипел серый человек.
Он тянулся к воде скрюченными пальцами. Из последних сил, как утопающий тянется к спасательному кругу.
— Н-нет…
Он всхлипнул, царапая когтями землю.
Дернулся, затих.
Опираясь на его спину, на выступающие из-под ткани плаща лопатки, я поднялся. Уруту лежал, зарытый лицом в разрушенном песчаном замке.