— Лика! — негромко сказал кто-то.
Я поглядел на бармена. Его губы были плотно сомкнуты, он был погружен в свой медитативный процесс. Но, без сомнения, только что я слышал его голос.
— А ты мне рот не затыкай, — ласково продолжала Лика. — Я, может, хочу человека… как там тебя? Леха? Я может, Леху выручить хочу. Спасти!
Она снова сделала движение в мою сторону. Я почувствовал щекой ее волосы.
— Езжай отсюда! — горячо прошептала она мне в ухо. — Слышишь, уезжай сейчас же! Нечего тебе здесь делать!
Она разогнула спину и с шумным всхлипом отпила из стакана.
— Мужики, называется, — сказала она, стукнув стаканом о столешницу, громко и презрительно. — Не мужики, а тряпки!
Да что же такое? Сначала Максим. Теперь вот эта, странная девица.
И все меня гонят прочь из города.
— Мужики вы… да не мужики вы, а дерьмо! — сообщила Лика бармену. — И ты тоже. Чо вылупился?
— Лика, я бы попросил, — снова послышался спокойный голос.
— Да пош-шел ты! Давно бы уже взялись, собрались все вместе и навели тут порядок. Так нет! Ничего вы не можете. Живете, как сволочи. Бараны. Стадо паршивое.
Она съехала со стула, прильнула ко мне.
— И ты котик, такое же дерьмо, как и остальные, верно?
Я не знал, что ей ответить.
Бармен удалился и вернулся с моей пиццей. Если конечно этот блинчик на картонной тарелке, чуть присыпанный сырной стружкой с несколькими колбасными кругляшами, можно было назвать пиццей.
Девица по имени Лика продолжала нависать на моих плечах.
— Поехали вместе со мной? — весело сказала она. — Слышишь ты меня, москвич? Поехали отсюда, к чертовой матери?!
— Что с вами? — едва слышно прошептал я. — Вам нехорошо?
— Не понимаешь? — она улыбнулась, ткнулась носом мне в затылок. — Я тебе себя предлагаю, дурачок. Забирай меня всю! Только поехали отсюда подальше. Куда угодно, только подальше, понял?
Лика отклонилась, обдала меня струей табачного дыма.
— Такой же, как и все, — подытожила она. — Пошел ты тоже!
Отлипла от меня, подхватила с соседнего табурета сумочку. Неловко переступая высокими каблуками, пошла через зал.
— Идите вы все в задницу! — прокричала она с неуместной торжественностью. — Прощай, поганый Краснорецк, городок в табакерке. Сидите дальше в загоне, бараны паршивые. Дожидайтесь пастуха! Пошли вы все к черту!
Она громко икнула и, спотыкаясь, пошла к выходу. На выходе она с силой хлопнула дверью.
— Мерзавка, — едва слышно прошипел бармен. — Пьянь.
Я вскинул на него взгляд. Он уже повернулся спиной.
Непонятно. Что-то непонятное творится. Пьяная девица какая-то, и что она пыталась мне сказать? Что-то про город, что-то, без сомнения, важное.