— Пойдем, выйдем, — утвердительным тоном сказал молодой человек.
Теперь я действительно не знал, что делать.
— Ребята, все вопросы решаем на улице, — все тем же спокойным бесстрастным голосом сказал бармен.
Я поднял на него глаза, надеясь обрести хоть какую-то иллюзорную поддержку.
Бармен, встретившись со мной взглядом, отвернулся.
— Слышь, лошара, чего непонятного? Давай на выход, — меня снова толкнули в плечо.
Я почувствовал даже что-то вроде научного интереса — смогу ли я сейчас подняться со скамейки?
Выдержат ли ноги? Или прямо тут завалюсь, как рыбина, выкинутая на берег прибоем, кверху брюхом? Упаду кулем прямо под ноги этому молодому человеку, который искренне желает сделать из меня котлету, или хотя бы рубленый фарш?
У меня почти получилось. Пришлось придержать уплывающий куда-то в сторону край барной стойки, но это было не в счет.
Мордатый молодой человек посторонился, обдав меня перегаром.
Ему, наверное, нравилось все это, хотелось растянуть удовольствие. И еще он не хотел проблем с барменом. Он, должно быть, здесь частый гость.
— Оно живое! — радостно возвестили со стороны бильярда. — Осторожнее, братан, вдруг укусит!
— Ничо, я зеленкой замажу, — ответил мордатый.
Снова раздался веселый дружеский смех.
Не без труда двигая ногами, я направился к выходу.
Что же мне теперь делать?
Хорошо еще, что не кинулись всей толпой. Я легкая жертва. Одного хватит, чтобы со мной расправиться.
Но мне от этого не лучше.
Что дальше? Разбитое лицо, выбитые зубы, отбитые почки? Унижение, боль? Это дурной сон.
Я же сейчас совершенно беспомощный.
То же самое было тогда. Заснеженный лес, давящий страх. Потеря всего, все рушиться. И хочется только бежать, бежать подальше, забыв про все. И тогда, в лесу, я побежал. Бросая Генку один на один с тем, что…
С тем, что его убило.
Побежал, куда глаза глядят, теряя все — теряя себя, друзей. Теряя остатки уважения к самому себе, теряя свое дело. Теряя Полину.
Нет, так не пойдет. Как там учил Макс — сразу бить по переносице ребром ладони, а потом ногой в пах, да? Подло, нечестно, зато эффективно и быстро. Почему я должен придерживаться рыцарских норм, когда меня просто-напросто пытаются использовать как бойцовскую грушу? Даже не за противника держат, а за манекен для отработки ударов. Черт возьми, я — бойцовская груша?
Все это пронеслось в моей голове в несколько шагов, которые мне понадобились, чтобы дойти до двери.
Серая вата начала расступаться. Я дошел до выхода.
Сзади нависала туша, полная сладкого предвкушения экзекуции.
— Ты там не спеши особо! — донеслось со стороны бильярда. — Мы позырить хотим. Сча подтянемся, только добьем партию.