Ивэн промолчал. По его мнению, в этом деле не мог выиграть никто.
– А как вы, в конце концов, к этому пришли? – с любопытством спросил Ранкорн. – Просто благодаря настойчивости? Или, быть может, правильно заданному вопросу?
– Нет, сэр. – Ивэн даже не знал, почему ему доставляет такое удовольствие возможность огорошить начальника. Возможно, это было связано с самодовольным видом Ранкорна. – На самом деле все разузнал Монк. Он расследовал изнасилования, и они вывели его на Риса Даффа.
Ранкорн резко вскинул голову, лицо у него потемнело. Казалось, он собирается перебить, но промолчал.
– Вчера ближе к вечеру он просто позвал меня и передал всю информацию, – продолжил Ивэн. – Я лично проверил ее, поговорил с людьми и снял с них показания. – Он невинно смотрел на Ранкорна, словно понятия не имел, как раздражает его. – Нам повезло, что он оказался таким упорным, – добавил сержант для пущего эффекта. – Иначе я до сих пор искал бы любовника миссис Дафф.
Ранкорн не сводил глаз с подчиненного, а лицо его тем временем багровело.
– Монк проводит расследования за деньги, Ивэн, – процедил он сквозь зубы. – Не забывайте про это! А вы проводите свои, потому что служите правосудию без страха и упрека и верны не кому-нибудь, а Ее Величеству, чей закон и представляете. – Он навалился на стол, поставив локти на полированную поверхность. – Вы считаете, что Монк чертовски умен, и до известной степени так оно и есть. Но вы не знаете всего. Вы знаете о нем не всё, далеко не всё! Наблюдайте за ним, учитесь у него сколько угодно, но предупреждаю вас – не становитесь его другом! Вы пожалеете об этом! – Последние слова он произнес нахмурясь – не зловеще, не предупреждающе, словно боялся за Ивэна, а не за себя. По лицу его пробежала тень какой-то застарелой печали.
Джон изумился. Ранкорн порицал Монка и вроде должен был разозлиться на него. Вместо этого Ивэн заметил в нем чувство некой утраты, одиночества… Сержант ощутил жалость и какую-то вину.
– Не доверяйте ему… – добавил Ранкорн и вдруг остановился. – Думаю, вы мне не верите! – Теперь в его голосе звучала злость на себя за то, что говорил откровенно, раскрылся в большей степени, чем намеревался, и даже жалость к себе, потому что он сам не ожидал, что ему поверят.
Ивэн, однако, ему поверил, и не потому, что Ранкорн так говорил, а потому, что Монк сам боялся этого. Но Монк был таким раньше и не обязательно таким и остался. А каким он станет в будущем – зависело только от него.
– Я вам верю, сэр, – сказал Ивэн вслух. – Вы мне ничего особенного не сказали, только чтобы я вел себя осторожно. Полагаю, вы говорите, исходя из личного опыта, иначе не переживали бы так, но я понятия не имею, о чем вы. Монк мне никогда ничего не рассказывал.