Они сидели в серой камере подвала Олд-Бейли. Рис страдал от болей, тело его напряглось, сломанные руки дрожали. В его взгляде адвокат не увидел надежды. Эстер села рядом, обняла Риса за плечи. Сам Рэтбоун находился на грани срыва.
– Рис! – начал он, нервничая. – Ты должен сказать нам, что случилось. Я хочу защитить тебя, но мне нечем это сделать! – Пальцы у него от злости сжались в кулаки. – У меня нет оружия! Ты убил его?
Рис едва заметно, но определенно отрицательно покачал головой.
– Убил кто-то другой?
Снова легкий, но вполне понятный кивок.
– Ты знаешь кто?
Кивок, горькая улыбка, дрожащие губы.
– Это имеет отношение к твоей матери?
Легкое пожатие плечами, потом покачивание головой. Нет.
– Какой-то враг твоего отца?
Дернув головой, Рис отвернулся и принялся стучать шинированными руками по бедрам.
Эстер схватила его за запястья.
– Прекрати! – воскликнула она. – Ты должен сказать нам, Рис. Неужели ты не понимаешь – они признают тебя виновным, если мы не докажем, что это сделал или по крайней мере мог сделать кто-то другой?
Не поворачиваясь к ней, Рис медленно кивнул.
Им ничего не оставалось, кроме как сказать суровую правду.
– Они повесят тебя, – отчетливо произнес Рэтбоун.
Кадык у Риса дернулся, как если б он что-то сказал; потом молодой человек снова отвернулся и больше на них не смотрел.
Эстер перевела на Рэтбоуна глаза, полные слез.
Адвокат помолчал минуту, потом еще одну. Говорить и делать больше было нечего. Рэтбоун вздохнул и вышел. В коридоре он уступил дорогу Корридену Уэйду, который направлялся в камеру к Рису. Тот, по крайней мере, мог облегчить его физические страдания, даже дать какое-нибудь достаточно сильное средство, чтобы Рис на несколько часов уснул.
Пройдя чуть дальше, Оливер повстречал Сильвестру; та выглядела настолько обессиленной, что едва не падала в обморок. Но рядом с ней находилась Фиделис Кинэстон.
Рэтбоун провел вечер в своей квартире, в одиночестве. Он не мог есть, даже сидеть у камина, и ходил по комнате, перебирая в уме один бесполезный факт за другим, когда вошел дворецкий и объявил, что в вестибюле ждет Монк.
– Монк! – Рэтбоун ухватился за это имя, как утопающий за спасательный плот. – Монк! Приведите его… немедленно!
Уильям выглядел бледным и уставшим; с волос капало, лицо блестело от влаги.
– Ну? – вопросил Рэтбоун, внезапно осознав, что хватает ртом воздух, а кулаки сжаты так, что пальцы покалывает. – Что ты узнал?
– Даже не знаю, – мрачно отвечал сыщик. – Понятия не имею, улучшит это ситуацию или только ухудшит. Лейтон Дафф был одним из насильников, орудовавших в Севен-Дайлзе, а потом и в Сент-Джайлзе.