«О Буртумье! — воскликнул я. — Скажи, какого черта явились сюда эти четверо, зачем эти клирики, взявшиеся неизвестно откуда, ввалились ко мне среди ночи?»
«Это друзья вашего отца. Впрочем, друзья, наверное, будет слишком сильно сказано. Примерно раз в четыре года они приходили к нему отужинать — обычно накануне дня Святого Иоанна. А когда в урочный вечер они не приходили, отец ваш уезжал из дома, и это даёт мне основание полагать, что он ужинал вместе с ними в каком-то ином месте, но в каком? Одному Богу известно».
Вино, то есть вода, была налита, и надо было её пить. Я вышел к четырём суровым гостям и пригласил их за стол. Они кивком поблагодарили меня. Трапеза проходила в тишине, и только иногда краем глаза я подмигивал Буртумье. Но мошенник прислуживал с таким почтением и вид у него был столь торжественный, что я засмущался и вялая беседа сменилась многозначительным молчанием.
Пока я задавал себе вопрос, отчего гости, предпочитающие воду вину, явились ужинать ко мне в дом, они встали, собираясь уходить. Буртумье поспешно отправился за их плащами, а я попытался изобразить радушного хозяина, но слова вежливости засыхали у меня на губах.
И тогда один из гостей, тот, который за весь вечер ни разу рта не раскрыл, но чей сверкающий взор произвёл на меня неизгладимое впечатление, положил мне руку на плечо, словно я был ребёнок. Вряд ли смогу объяснить, что произошло потом, ибо в точности не знаю, произошло ли это на самом деле. Он обращался со мной как с малолетним ребёнком! Отругал меня за плохое поведение и не терпящим возражений тоном разъяснил, как мне надо жить: я был обязан довести до конца работу по восстановлению церкви. А ещё он напомнил, что голова Христа должна быть именно головой Христа, а не моей собственной, как того возжелала моя фантазия.
Заметьте, этот человек был безоружен, по всем статьям напоминал клирика, и весу в нём было не больше пёрышка. И если вы мне скажете, что их было четверо, я отвечу вам, что в своё время я вступал в рукопашную с медведями, которые зимой спускаются с гор Венаска и Пикад, и без страха готов выйти на поединок с четырьмя опытными бойцами. Но в тот вечер об этом и речи не было.
Перед этим человеком я чувствовал себя ребёнком, бормотал какие-то извинения и обещал непременно всё исполнить. Больше он не произнёс ни слова. Нет, кое-что всё же сказал: «Это хорошо». Буртумье вывел во двор лошадей. Как я уже говорил, ночь была непроглядная. Они исчезли, как исчезают привидевшиеся нам во сне лица.
И вот что! Я больше не говорил об этих гостях со своим слугой, и он тоже хранил молчание. Казалось, между нами было заключено соглашение, хотя мы ни о чём не договаривались. А так как он слышал часть полученного мною нагоняя, то меня вполне устраивало такое положение. Хотите верьте, хотите нет, но я отдал распоряжения относительно церкви: отослал приезжих строителей обратно в Каркассонн. Конечно, мне бы хотелось видеть на хорах собственное изображение в окружении двенадцати апостолов, но Тома Капеллан почему-то вернуться отказался, поэтому пришлось водрузить на место прежнюю голову Христа, ту, которую некогда снесли сарацины. Я подчинился тем людям, хотя, возможно, они были посланцами дьявола. Вы человек образованный, быть может, вы что-нибудь скажете о них? Вы их, случаем, не знаете? Может, знаете людей, которые их знают? А может, они наугад выбирают замок, являются туда ужинать, отчитывают хозяев, а потом уходят?