Я рассказал о загадочном свечении Полену Кулумье. Вольнодумец и хитрец, Кулумье склонил голову набок и с неподражаемой интонацией произнёс:
— Я бы не стал никому об этом рассказывать, избыток знаний никогда ни к чему хорошему не приводит. Говорят, в полнолуние в церкви Баруссов служат мессу святого Сикэра.
— А кто именно говорит?
— Не знаю и знать не хочу. А про мессу святого Сикэра знают все. Чтобы отслужить мессу святого Сикэра, требуется полнолуние и церковь, на которую наложено отлучение. Полнолуние бывает регулярно, но где найти отлучённую и вдобавок уединённую церковь, где тебя точно никто не побеспокоит? А тут на тебе, такое везение! Некоторые специально приезжают сюда из Тулузы и иных краёв по два, а то и по три раза в год и в полнолуние отправляются в часовню. Разумеется, они зажигают там свет, и он пробивается сквозь цветные витражи, расположенные на самом верху.
Больше я ничего не смог из него вытянуть, но с этой минуты загорелся желанием собственными глазами увидеть тех, кто добровольно предался духу зла, и обряды, посредством которых этого духа заставляют выходить из мрака — если, конечно, он действительно существует и имеет материальную оболочку.
Столь нездоровое любопытство не сулило ничего хорошего. Я знал, пробудившееся зло зовёт нас к себе и, обладая великой силой притяжения, перетягивает на свою сторону, подводит к краю бездны, и мы сами, добровольно, делаем последний шаг, отнимающий у нас надежду на спасение. Впрочем, самому себе я приводил доводы вполне альтруистические. Опасность перейти на сторону зла грозит только слабым, а я, чувствующий в себе силу, мог бы их спасти, но для этого мне надо знать врага в лицо.
Днём я отправился на разведку и, пока отыскивал дорогу, приметил для себя несколько одиноко стоящих деревьев, чтобы ориентироваться по ним ночью. С наступлением темноты я уже шёл, увязая в густой траве, покрывавшей вымощенную камнем аллею, по обеим сторонам которой прежде высились статуи безумного скульптора. Сейчас почти все они упали, покрылись мхом и ползучей зеленью, и их вытянутые формы с неясными очертаниями напоминали скорее могильные камни, нежели фигуры людей. Подойдя к часовне, я осторожно заглянул внутрь и в сумерках различил лежавших на полу человекоподобных уродцев. Приглядевшись, я увидел, что несколько скульптур ещё корячились на своих постаментах, и решил этим воспользоваться. Забравшись на свободный чурбак, стоявший в самом тёмном углу, я надвинул на глаза шляпу, опёрся на дорожную палку, похожую на посох, и решил, что в таком виде вполне смогу сойти за одного из двенадцати апостолов, а то и за самого Иисуса. И, вооружившись терпением и изгнав из собственного воображения образы шести покойных цыган, призрак змеи и всех прочих призраков, мерещившихся мне в каждом углу часовни, принялся ждать.