– Чегой-то ты, государь? – наклонился к нему Воротынский. – То ж казаки атакуют, не мы.
– Для меня, Иван Михалыч, тут нет своих и чужих. Аль запамятовал, что Малая Русь теперича с нами? А царь ко всем подданным должон быть одинаков. Они вон, бедолаги, и так с непривычки еле на ногах стоят.
– Ох, гляди, батюшка, – шутливо погрозил пальцем Шеин, – Васька осерчает. Он ведь главный в команде-то нашей. Вон че выделывает, лишь бы тебя потешить. О, упал. Никак в толк не возьму, как они вообще на этих штуках держатся?
Втроем они сидели на специально установленной скамье под навесом возле катка, сооруженного у стен Белого города, за лубяным торгом. А вокруг толпился народ: кто-то пришел посмотреть на игру, а кто-то – на царя. Тетки в шугаях и душегрейках с умилением смотрели, как государь, забыв чин, подбадривает игроков.
Петр, устав кричать, опустился на лавку и подмигнул Воротынскому:
– Мы с тобой, Иван Михалыч, еще весь мир на соревнования соберем, вот поглядишь. Олимпийские игры устроим!
– Да что ты, батюшка, а ну как будет то же, что с персами? Сраму-то не оберемся. Аль забыл, как они по осени наших мужиков победили? Уж каких из Бронной слободы бойцов выставили крепких, так нет, заломали их слуги Аббасовы.
– Пустое, это ж не война, – отмахнулся царь и покосился на боярина, мысленно улыбнувшись: «Надо же, головы уже почти вровень».
За прошедшие годы Петр вытянулся, повзрослел, светлые непослушные вихры падали на лоб, а серые глаза смотрели прямо и смело. Он привык, что каждый его приказ исполняется, но, к счастью, «звездной болезни» за собой не замечал.
– В спорте проиграть не срамно, – продолжал он. – Тем паче, наши-то на кулаках умельцы драться, а борьба – иное дело. Ты вот лучше скажи, как у нас дела с посланниками Аббасовыми.
– А чего с ними? Отправились восвояси. У нас уговорено: когда надобно станет, мы им вестника пошлем с упреждением.
– Добро, – кивнул Петр и повернулся к Шеину: – Ну а с Крым-Гиреем как, Михал Борисыч?
– Да все так же, батюшка. Наши его стерегут в Азове, человечка к нему подослали, будто бы евонного сторонника, через него Джанибек письма в Крым передает. Ну а мы их читаем, вестимо. Сказывает наш поставленный-то, что хан уже о побеге поговаривает, покамест все подходцами да намеками.
– Рано пока, пущай подождет, настанет вскорости и его время, – улыбнулся Петр и вскочил: – Ну, давай же! Давай! Э-эх…
Он снова уселся, облокотился на подушку и вздохнул:
– Жаль, с ляхами война. Они еще прошлогод обещались с нами состязаться.
– Им сейчас, государь, сам ведаешь – не до хоккеев. Они и так-то с османцами да шведами смертным боем билися, а тут еще Бородавкины проделки. Не от хорошей жизни нам Сигизмунд войну-то объявил.