Да-а, с уважением подумал ловец, с такой фигурой горы можно свернуть – в самом буквальном смысле.
Однако сила, долженствующая по предписанному течь в пределах исполинского начертания, вместо этого металась и билась в стенах, словно пленённый зверь. А всё потому, что в центре зала, упираясь головой в свод, возвышалась Древняя богиня в самой грозной своей ипостаси: многорукая, многогрудая, в силах тяжких; полотнища дыма закручивались вокруг неё, точно призрачные одеяния, молнии срывались с пальцев и били во все стороны; чёрный лик с белыми глазами, с вывернутыми алыми губами, с заострёнными, подпиленными зубами, кого угодно заставил бы бежать, завывая от ужаса. Эварха, если б мог, точно побежал.
«Это что, я её поймал, что ли?! Этакую силищу! Ну дела…»
Однако смиренные слуги Спасителевы не бежали. В густом дыму, так же недвижно, как и богиня, похожие на фигурки в какой-то сложной игре, застыли монахи в очень светлых, почти белых сутанах, как у давешнего отшельника. Похоже, что каждый занимал одну из опорных точек фигуры. Монахи согласно совершали какие-то пассы, порой затягивали песнопения, а то вдруг смолкали, однако никак не могли обуздать разошедшуюся богиню. Эварха успел приметить два недвижно лежащих тела в светлых одеяниях, прежде чем бушующая в зале сила обрушилась на него, ослепила и остановила.
Эварха споткнулся, горло сдавило судорогой, – и тут исполинская голова под куполом повернулась, леденящий взгляд упёрся в ловца, толстые губы расползлись в жуткой усмешке узнавания. Отец Бенедикт едва успел отдёрнуть его в сторону – в то место, где ловец только что стоял, с оглушительным треском ударила молния.
– Бежим! – завопил Эварха и дёрнулся. Однако отец Бенедикт молча и решительно потащил его прямо в дым, ближе к богине и к монахам, знаком велев не наступать на линии. И, к удивлению ловца, богиня тут же потеряла его – закрутила головой, молнии забили во все стороны, с шипением отскакивая от исчерченного линиями пола.
Разъярившись, она скатала в ладонях плюющийся голубоватыми молниями шар и запустила его в купол – вниз полетели осколки, но купол даже не шелохнулся, огонь бессильно стёк по зачарованным переплётам вниз, не причинив никому вреда. Линии замерцали в ответ, дым сгустился, повалил выше, и Древняя издала рёв, в котором смешались гнев и боль. Отчего-то она не пыталась прорваться грубой силой – ни через купол, ни через кольцо окруживших её монахов.
– Она не может уйти, – пояснил отец Бенедикт и закашлялся. – Здесь особые заклятия, крепчайшие чары, их можно разрушить только вместе с монастырём, а это не по плечу даже ей. Очень сильная… э… Древняя. Ты прекрасный ловец, сын мой!