* * *
Так каким же он был, последний европейский диктатор? Еще при жизни Франко его биографы отмечали, что, несмотря на крайний прагматизм, граничивший порой с цинизмом, диктатор оставался верен своим принципам и своему прошлому: «Приспособление каудильо к обстоятельствам было, несомненно, поверхностным и иллюзорным» [568], — с уверенностью писал английский исследователь Б. Крозье в биографии Франко, увидевшей свет за восемь лет до смерти диктатора. С этим суждением и ему подобными трудно согласиться: в них — только доля истины.
Франко был «многолик», и некоторые черты его имиджа высветились только после его смерти, равно как и результаты его деятельности. Франко прожил долгие годы — его жизнь прервалась за несколько дней до восьмидесятитрехлетия. Менялся мир, и он не мог оставаться прежним в этом меняющемся мире.
Франко был верен своему прошлому, воспоминания о гражданской войне преследовали его до последнего вздоха. Те, кто противостояли ему в схватке 1936–1939 гг., а затем «побежденные», для него продолжали быть воплощением вселенского Зла, «анти-Испанией». В беседе с Салгадо Араухо, комментируя неоднократные пожелания дона Хуана быть «королем всех испанцев», Франко с раздражением заметил: «Значит, всех побежденных, баскских и каталонских сепаратистов, коммунистов, социалистов, членов Национальной конфедерации труда, республиканцев различных направлений, а также террористов. Почему же нет? Все они — испанцы» [569].
Известный каталонский историк Ж. Фонтана в предисловии к книге «Испания во времена франкизма», исследуя феномен насилия, легализованного самими руководителями националистической зоны, писал: «Репрессии выполняли во франкистском лагере фундаментальную политическую функцию… парализовать врага при помощи террора». Эта функция сохранялась почти до самой смерти Франко. Очередной «Закон против терроризма», вступивший в силу 27 августа 1975 г., приносил свои кровавые плоды вплоть до последних минут жизни Франко. С одним лишь исключением: репрессии стали носить «точечный», а не массированный характер, да и политзаключенных к моменту смерти Франко едва насчитывалось 500 человек, хотя и один несправедливо осужденный — уже человеческая трагедия.
И все же Франко в последние годы жизни был уже не тот, что в годы гражданской войны и первого послевоенного десятилетия. И хотя он, узнав о принятии Испании в ООН в декабре 1955 г., сказал: «Изменились вы, но не мы», именно с этого времени сам он стал поддаваться ветру перемен. Но только тем переменам, которые, как он полагал, не угрожали сохранению режима.