Она уходит, а я остаюсь и гадаю, какой будет реакция остальных сотрудников.
Барни, старший инженер и технический гений, изготовил три опытных образца планшета на солнечной батарее. Я рассчитываю, что это изделие мы будем выгодно продавать по всему миру и поставлять с большой скидкой в развивающиеся страны. Демократизация технологий – моя страсть. Недорогие функциональные изделия, доступные в самых бедных странах, помогут вытащить людей из нищеты.
Чуть позже собираемся в лаборатории для обсуждения. Фред, вице-президент нашего отдела телекоммуникаций, предлагает встраивать солнечные фотоэлементы в заднюю стенку гаджетов.
– Почему бы нам не вставить их в корпус планшета или даже в экран? – спрашиваю я.
Семь голов дружно поворачиваются в мою сторону.
– Не в экран, а в крышку… может быть? – говорит Фред.
– Стоимость? – спрашивает одновременно с ним Барни.
– Это прожектерство, ребята. Не заморачивайтесь с экономией, – отвечаю я. – Мы продадим его здесь как премиальный бренд и отдадим практически за гроши в странах третьего мира. Вот и все.
Все сыплют идеями, и через два часа у нас созревают три варианта размещения солнечных фотоэлементов на девайсе.
– …Конечно, для домашнего рынка мы сделаем его по протоколу WiMAX, с широкополосным беспроводным доступом, – заявляет Фред.
– И добавим возможность доступа к спутниковому Интернету для Африки и Индии, – добавляет Барни. – Если получим туда доступ. – Он вопросительно глядит на меня.
– Это немного позже. Надеюсь, что мы сможем использовать европейскую «Галилео». – Я знаю, что переговоры займут какое-то время, но оно у нас есть. – Этим занимается команда Марко.
– Завтрашние технологии сегодня, – с гордостью заявляет Барни.
– Замечательно. – Я киваю. Обращаюсь к вице-президенту по поставкам: – Ванесса, что у нас с минеральным сырьем из зон вооруженных конфликтов? Как там у тебя дела?
Потом мы сидим за столом в конференц-зале, и Марко делает сообщение по модифицированному бизнес-плану SIP и по их контрактным соглашениям, следующим за подписанием пересмотренного договора о намерениях.
– Они хотят ввести на месяц эмбарго на приобретение новостей, – говорит он. – Что-то такое, чтобы не нервировать их авторов.
– В самом деле? Неужели их авторам не все равно? – удивляюсь я.
– Это ведь творческая сфера, – мягко говорит Рос.
– Ну, не знаю, – раздраженно ворчу я, и мне хочется закатить глаза.
– У нас с тобой сегодня в четыре тридцать – телефонный разговор с Джереми Роучем, владельцем фирмы.
– Хорошо. Тогда и утрясем оставшиеся вопросы.
Мысленно возвращаюсь к Анастейше. Как там она? Раздражал ли ее кто-нибудь сегодня? Какие у нее коллеги? Как там ее босс? Я уже попросил Уэлча заняться Джеком Хайдом. Даже при беглом просмотре личного дела Хайда мне бросились в глаза странности в его служебной карьере. Он начинал в Нью-Йорке, а теперь очутился здесь. Что-то не складывается. Мне надо знать о нем больше, тем более что Ана у него работает.