Вместо шоссе она поехала по вившейся среди скалистых гор узкой дороге, обрамленной кактусами и колючим кустарником. В маленьких городках и деревушках она петляла по коричневым, охряным и белым улочкам, которые напоминали ей Италию, чтобы сбить со следа возможную погоню. Ольге поездка начала нравиться, она радостно махала ручками, когда они проезжали через индейские поселения и миновали прокаленные полуденным солнцем кактусы величиной с пальму.
На закате они добрались до Альбукерке. Светлана побоялась останавливаться в гостинице и припарковала машину на краю города, у аэропорта. Накрывшись пальто и прижавшись друг к дружке, мать и дочка проспали до самого утра. Узенький серп месяца сиял на черном небе, охраняя их и шепча о новой жизни.
18
Утром Светлана переложила Олины вещички и игрушки в свой маленький чемоданчик. При этом она обратила внимание, что в спешке забыла захватить свое любимое дорогое кружевное белье, единственную ценную вещь; мысль об этом теперь, когда речь шла едва ли не о жизни и смерти, показалась ей настолько абсурдной, что Светлана засмеялась. Машину, принадлежавшую коммуне «Талиесин», она оставила на стоянке аэропорта и купила билет в Нью-Йорк. Оле билет не требовался. Самолет улетал через два часа. В зале ожидания Светлана вспомнила, как шесть лет назад ждала в Дели самолет, который должен был увезти ее на свободу; тогда она боялась советской разведки, сегодня — людей миссис Райт.
Тем же вечером она с облегчением отпирала садовую калитку своего принстонского дома; пахло хвоей… а может, ей это лишь казалось. Войдя в дом, она почувствовала себя блудным сыном, наконец-то вернувшимся под родной кров. Воздух был все еще пропитан ароматом кофе и яблок. И все-таки ее била легкая дрожь.
— Вот, Оля, отсюда я три года назад уезжала одна, а сегодня вернулась с тобой, моя ненаглядная!
— А когда мы поедем домой? — спросил ребенок.
— Мы уже дома, — ответила Светлана и повторила: — Дома.
Само это слово утешало ее.
Усталая девочка расплакалась. Светлана хотела ее выкупать, но Оля сопротивлялась и топала ножками, так что пришлось оставить ее в покое.
То и дело звонил телефон, но Светлана решила не снимать трубку. Она положила на аппарат подушку, чтобы заглушить звонки. Завтра же утром нужно сменить номер! А потом позвонить Алану Шварцу, чтобы он занялся разводом. Олю можно пока оставлять у Кеннанов, если они сейчас здесь. Или нанять няню-студентку. И сразу записать дочку в садик. И поскорее повидаться с ректором, попросить место преподавателя… Светлана надеялась, что они разрешат ей опять читать лекции и не будут слишком сердиться за то, что три года назад она просто сбежала и не явилась к началу последнего триместра, хотя здесь на нее рассчитывали. Она извинится, покается, сделает все, что в ее силах, но вернется к прежнему образу жизни, вычеркнет аризонское приключение из памяти. И напишет новую книгу. Она прижалась к спящей Оле и понюхала ее волосы. Они пахли солнцем и песком.