События следующих суток я помнил смутно.
Восстановить цепь событий мне помог пустой бар и целый ряд бутылок, выстроенных ровными рядами рядом с койкой. В голове крутились какие-то обрывки. Помню, как расставлял по столу рюмки, наполняя их разноцветными напитками, помню, что пил, сопровождая каждую вторую тостом во славу искусства, но вот больше, кроме этой мешанины – ничего.
Прикидывая выпитое, я невольно содрогнулся – пить в таких количествах в мои привычки не входило, но похмелья, того самого – с тошнотой, головокружением и прочими хорошо знакомыми любому мужику симптомами – не было. Причём, от слова совсем.
А вот это уже было странно – принимая во внимание количество поглощённого мной алкоголя, а также различные составы выпитого, я сейчас должен был валяться в полуобморочном состоянии на полу, залитом, кхм. Не буду уточнять чем.
Ан нет. Жив, здоров и даже свеж.
Странно? Да.
Но сказать, что расстроен – нет.
Быстро прибравшись в каюте, приборка, в основном заключалась в собирании бутылок и переправлении их в утилизатор, я соорудил себе лёгкий завтрак и расположившись перед экраном подключился к каналу новостей.
Внимательный читатель может сейчас возмутиться – какие новости? Вы же, уважаемый за пылевым облаком сныкались – как раз, чтобы вас не обнаружили?
Отвечаю.
Ретранслятор.
А-га. Тот самый, Сиамовский. Он-то висел выше, ну и спокойно ловил сигналы, благо спутники, те, что висели подле Врат, мощность имели ого-го какую!
Да, сквозь Врата сигнал не проходил, но вот корабли, пересекавшие пелену, стоило им только прибыть в систему, немедленно выплёвывали инфо-пакет, который, при помощи ретрансляторов, и распространялся по всему местному пространству.
Новостей было много. Даже слишком. Но все они касались только одного события, затмившего собой всё прочее, произошедшее в человеческих мирах.
Угу.
Оно самое – обнаружение полотен сгинувшего перед самой войной гения.
И он, Гахен, был везде. Любой канал, стоило мне только на него переключиться, либо демонстрировал его портрет, либо очередного эксперта, или историка, или биографа, вещавшего о творческом и жизненном пути мэтра.
Вот честно – глядя на эту вакханалию добравшихся до СМИ, прежде никому не интересных личностей, складывалось впечатление, что всё человечество, всё – разом, прямо-таки свихнулась на почве любви к шедеврам обкуренного гения. Заламывание рук, возведение очей горе и тоскливые вопли – всё это, показывало муки экспертов уже отчаявшихся увидеть оригиналы картин. Лучший, непревзойдённый, неповторимый – потоки славословий таким плотным потоком лились с экрана, что я поспешно выключил звук, побоявшись в них утонуть. Ну, или, свихнуться, как и всё человечество.