– Переговорить мы все же успели, – болезненно морщась, сообщил Кен. – И выбрали выход, если другого не будет.
– А дальше? – тихо спросила Джой, почти напуганная наступившей тишиной.
– А дальше ты видела, – неохотно ответил Кен.
– Не все. – Джой передернуло от воспоминаний. – Два дня без капли воды, жара. И потом, уж очень было жутко. Не знаю толком, что я и правда видела, а что мне прибредилось. Почти потеряла сознание.
– Я зато не потерял. – Кен снова помолчал, потом добавил очень обыденным голосом: – Я убил его.
Друзья успели уговориться. Кен дарует несчастному смерть, но не сразу, чтоб не подвергнуться той же участи, а лишь когда истязуемый подаст ему знак. Ждать пришлось долго. Дождавшись, Кен выполнил обещание: рукой перерубил своему единственному другу горло, вытер окровавленную руку о его тело и сыграл ему на флейте мелодию изумительной красоты.
– Флейту помню, – медленно, с трудом выговорила Джой. – Вот уж этого в жизни не забуду.
– Я тоже.
Трудно сказать, кому перенесенное обошлось тяжелее: тому, кто умер, или тому, кто убил. Муки покойного со смертью и прекратились. Кен остался и запомнил все, включая собственные физические мучения. Он стигматировал – в первый и последний раз в жизни. Редко, но бывает. Все, что проделывали над его другом, он ощущал на собственной шкуре, сила сопереживания открывала на его теле новые раны. Одно счастье, что у Кена их было и без того много. Никто ничего не понял.
– С тех пор мне никогда не было больно, – добавил Кен.
Ни его телу, ни душе не было больно, когда на его плечо наносили завершающие элементы татуировки: он видел, как пытают его друга, и он убил его собственноручно. Мало кто на такое способен. Знатоки татуировок, завидев двойную полосу, увитую змеей, шарахались от него с воплями, но его и это не трогало.
– На флейте я с тех пор тоже не играл, – сообщил Кен и, помолчав, добавил: – Пока.
Спокойное «пока» напугало Джой едва ли не больше, чем вся предыдущая история.
– Человек, который выдумал для нас эту муку, жив. Исполнитель тоже. Сразу я за них не взялся. Пусть забудут. Пусть думают, что я забыл. – Грустный голос Кена был ровен, как зеркало. – Чтоб не успели понять, кто их и за что. Одновременно мне их не прихватить, так чтоб те, кто еще живы, не прикончили меня раньше. Вот им я с удовольствием сыграю.
– Зачем… ты… хочешь… ехать… в долину? – еле выговорила Джой.
– Навестить, – тихо ответил Кен, не подымая головы. – С тобой познакомить. Я схоронил его здесь.
– Хорошо, – ответила Джой, – поехали, – и добавила с истерическим спокойствием: – Будет очень приятно познакомиться. Надеюсь, я твоего друга не разочарую?