— Проглотишь свой кулаки не заметишь, — пробасил он, лихо рассекая тушу.
— Верю на слово. И пусть мясо будет что надо. В противном случае знай: у меня так много неизрасходованных патронов…
Следующий пункт — привести себя в соответствии с представлениями о том, должен выглядеть охуительный мужчина, на которого должны с единственного взгляда западать все красотки. Я поскрёб щетину, раздумывая о том, как же, блядь, я всё-таки должен выглядеть, чтобы заносчивая сучка вроде Аманды обратила на меня внимание. Не то, чтобы она на меня не смотрела. Смотрела, ещё как… И был понятен её ответный трепет и разгорающийся огонёк желания, но недостаточно сильный. Мне хотелось, чтобы эта малышка перестала смотреть на меня как на лучшего из худших.
— О чём задумался, Рик? Прибарахлиться решил? — послышался насмешливый голос шлюхи Мадлен.
— Так заметно?
— Признаться, нет. Непонятно, о чём ты думаешь. Но место, у которого ты остановился, говорит само за себя.
Шлюха была права. Я стоял напротив утлого ателье портного Матеуса, единственного в Вольфахе.
— Ладно. Так уж и быть, зайду внутрь, если есть что потратить, — позвенел я монетами в кармане.
Шлюха хохотнула и обмахнулась веером. Видимо, ей было слишком жарко. В начале ноября.
— Я бы посмотрела на это, — заявила Мадлен и потащилась за мной следом.
Следующие часа два моей жизни я могу назвать самыми позорными и бесполезно потраченными. Шлюха Мадлен только и делала, что смеялась надо мной: и у портного, и у брадобрея, советуя ему то остричь мне бакенбарды, то обрить наголо. В конце концов, моё терпение лопнуло, и я покинул эту богадельню с одной намыленной щекой, проклиная всё на свете. А чтобы шлюхе Мадлен было неповадно надо мной насмехаться, я пустил ей вслед пару пуль. Поднял себе немного настроение, глядя, как она несётся по улице зигзагами, высоко подобрав свои юбки.
Больше всего мужчина в зеркале напоминал слабоумного идиота, чем парня хоть куда. В тот небольшой осколок зеркала величиной с две моих ладони можно было разглядеть немногое. Но по моему скромному мнению я выглядел отвратительно. На хрен только согласился купить это недоразумение с длинными рукавами и кружевной тесьмой, которой был отделан ворот рубахи? В ателье я поддался горячим заверениям Матеуса, что вот это — самый последний крик моды. Наверняка тот крик был предсмертным. Я не выдержал и сорвал с себя тряпку, больше подходящую женоподобным франтам или высокомерным щеголям вроде герцога.
Герцог. От одной мысли об этом хлыще, отиравшемся возле Аманды, внутри полыхнуло глухим раздражением и чёрной яростью. Что только могла найти Аманда в этом мудаке, с длинной лошадиной мордой, водянисто-голубыми глазами и белой, словно мука, кожей? Или он припудривал своё личико, как заправская кокетка? Кажется, что нет. Потому что руки у него были такие же — некрупные ладони, тонкие, словно женские, пальцы, полированные до блеска ногти. И наверняка ни одной мозоли на ладони. А как от него несло духами!..