– Я пытался, – слишком громко сказал Ганке.
– Тихо! – зашипел кто-то из класса.
– Он правда пытался, – подтвердил Майлз.
– Ладно, все очень просто. Три строчки. В каждой должно быть от четырнадцати до шестнадцати слогов. Каждая строчка несет свой смысл. Первая ставит проблему. Вторая развивает ее. Третья – резкий поворот, – мисс Блауфусс открутила крышку с невидимой бутылки. – Все ясно?
На первый взгляд действительно просто. Но стоило Майлзу задуматься, о чем бы написать, особенно на тему любви, как в голову ничего не пошло. Конечно, можно было написать о маме – о ней написать было бы проще всего, но Майлз не знал, что сказать о ней. Я люблю тебя – это только пять слогов. Я люблю тебя, мам – шесть. Либо он мог написать об отце. Майлз много о нем думал, с тех пор как приехал в Бруклинскую академию прошлым вечером. Обдумывал их разговор на крыльце о том, что дядю Аарона часто отстраняли от занятий. И о том, что самый героический поступок, который ты можешь сделать, – это позаботиться о своих соседях. О том, что, когда кого-то любишь, нужно быть с ним строгим. Майлз принялся писать.
Любовь отца подобна…
Майлз на пальцах посчитал слоги. Затем начал заново.
Для отца любовь иногда означает…
– Время вышло, – объявила мисс Блауфусс. Черт. Он только вошел во вкус. – Кто-нибудь желает поделиться?
Мгновенно вырос лес рук. Майлзу даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Ганке размахивал поднятой рукой как сумасшедший.
– Хм-м… как насчет… тебя, Алисия, – мисс Блауфусс с улыбкой махнула рукой в ее сторону. – Выходи к доске.
Майлз слышал, как из Ганке будто выпустили воздух. Спиной он почувствовал его огорченное дыхание.
Алисия встала перед классом с листочком в руках. На обратной стороне бумаги просвечивали сиреневые чернила.
– Как называется твое сиджо?
– Оно без названия, – сказала Алисия. Она на секунду поджала губы, затем начала.
Я люблю романтический вид на мир с горной вершины,
Она касается облаков, превращает их в туман.
Может, настоящая красота где-то на подъеме, там, где любовь.
Класс ухмылками проводил Алисию до места.
– Это было потрясающе, – сказал Майлз, наклонившись к ней.
Все знали Алисию как местного поэта, она даже ходила в школьный поэтический клуб «Заступники мечты», который вела, разумеется, мисс Блауфусс. Майлз знал, что она хорошая, он в жизни не думал о ней плохо, но сам ни разу не принимал участия в деятельности поэтического клуба, по большей части потому, что не думал, будто из этого что-то выйдет. Всего одному человеку можно бросаться фразами типа «поэзия вокруг вас»