— Но теперь, — сказал я, — Ты лучше знакома с красотой рабынь.
— Но я красива! — всхлипнула девушка.
— Честно говоря, я сомневаюсь, что Ты ушла бы со сцены торгов, принеся золото, — заметил я, — но, думаю, до серебра дело бы дошло.
— Конечно же, я красива! — заявила она.
— Да, — не стал отрицать я, — Ты действительно красива, скажу больше, Ты — прекрасная рабыня.
— Разве я не соблазнительна? — спросила Альциноя.
Я решил, что не стоит говорить ей о том, как ночи напролёт я мечтал почувствовать её в своих объятиях и, вместо этого, пожав плечами, безразлично бросил:
— У моего рабского кольца бывали и получше.
— Так к вашему кольцу приковывали других женщин?
— Время от времени, — кивнул я.
— А как Вы приковали бы меня, — полюбопытствовала рабыня, — за шею или за ногу?
— По настроению, — пожал я плечами, — в одну ночь мне могло бы понравиться так, в другую по-другому.
— В этом весь рабовладелец, — проворчала Альциноя.
— Верно, — усмехнулся я.
— А вот я никогда не спала в ногах мужской постели, — призналась она.
— Поначалу, — сказал я, — тебе пришлось бы спать прямо на полу или, если повезёт, на циновке.
— Не на мехах?
— Нет, конечно, — хмыкнул я.
— То есть, мне пришлось бы спать как низкой рабыне?
— Само собой.
— Как по-вашему, я привлекательна? — спросила она.
— Среди рабынь найдётся немного таких, что не представляют интереса, — пожал я плечами.
— Мне хотелось бы быть привлекательной для вас, — заявила Альциноя.
— Привлекательнее мешка золота? — уточнил я.
— Я едва смею надеяться на это, — вздохнула она, а потом, немного помолчав, позвала: — Господин.
— Что? — откликнулся я.
— А если бы Вы не знали, кем я была раньше, и увидели бы меня на аукционе, голую, выставленную напоказ, позирующую в страхе перед плетью, извивающуюся по команде аукциониста, разве Вы не могли бы заинтересоваться мной настолько, что предложили бы за меня цену, в надежде, что получится увести меня в свой дом, меня, всего лишь рабыню, на своей цепи?
В снова всплыло, как в Аре она, словно бы случайно, опускала передо мной свою вуаль, передо мною, всего лишь рядовом! Причём не единожды. Однако тогда она была Леди Флавией, персоной стоявшей значительно выше меня на социальной лестнице, а ныне уже я был на тысячи ступеней выше неё, теперь рабыни, брошенной к подножию этой лестницы.
— Возможно, — кивнул я и, помолчав, добавил, — если бы смог получить тебя за разумную цену.
— А может, — предположила Альциноя, — Серемидию всё же неизвестно, что я на борту.
— Он это знает наверняка, — заверил её я.
— А почему Вы решили, что Серемидий знает о моём присутствии на корабле? — спросила она.