— Я невероятно красива! — заявила прежняя Леди Флавия.
— Тебя нельзя назвать непривлекательной рабыней, — заверил её я.
— Могу ли я уйти? — спросила рабыня.
— А как Ты оказалась здесь? — поинтересовался я.
— Честно говоря, у меня нет полной уверенности в том, как это произошло, — ответила она.
— Кто именно тебя купил? — уточнил я.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Сделка совершались через агентов, но по воле странных людей, спокойных мужчин, степенных, неразговорчивых, вооружённых необычным оружием. А ещё у этих мужчин странные глаза.
— Ты говоришь не слишком понятно, — заметил я.
— Их называют пани, — добавила Альциноя.
— А в чём странность из глаз? — спросил я.
— Не такие как у нас, — ответила она и, прижав пальцы к уголкам глаз, чуть разведя их в стороны.
— Тачаки? — предположил я.
— Я так не думаю, — покачала она головой. — Их на корабле как минимум три сотни, возможно, чуть больше.
— Среди тех, кто доставил меня на борт, таких не было, — заметил я.
— Здесь хватает и других, — объяснила женщина, — из Ара, с Коса, с Тироса, с дальних островов, даже из Беснита, Харфакса и Тентиса.
Её слова только подтвердили моё первое предположение, что это была пиратская команда, сборная солянка, люди без Домашних Камней, чести и всего такого.
— Примерно пятьдесят, таких как я, — продолжила бывшая Леди Флавия, — были осмотрены, отобраны, куплены, закованы в цепи, погружены на галеру и доставлены на север, где нас высадили на берегу в обширном лесу. Оттуда нас, сковав в караван, сначала вели по суше, затем на плотах переправили через Александру. Там нас, незнакомых друг с дружкой, разбили на отдельные группы и развели по обнесённым частоколом анклавам, где держали на диете и обучали.
— Вас использовали для удовольствия мужчин, — предположил я.
— Нет, — мотнула она головой.
— Интересно, — удивился я.
— Подобное лишение, — усмехнулась Альциноя, — стало настоящим бедствием для кое-кого из нашего числа. Они порой скулили и выли по ночам в своих конурах, царапали брёвна во дворе, умоляли охранников о прикосновении и в расстройстве катались по земле.
— В их животах, — пояснил я, — уже горели рабские огни.
— Несомненно, — буркнула рабыня.
— Но не в твоём?
— Конечно, нет, — вскинулась она, а затем вернулась она к своему рассказу: — Несколько месяцев спустя нас заковали в наручники, поставили в караван и, надев на головы капюшоны, снова переправили через Александру, на этот раз на лодках. Потом нас, совершенно беспомощных, завели на этот огромный корабль. За всё время, мне только один раз было позволено выйти на верхнюю палубу. Это — неимоверное плавающее сооружение.