Но вот перед старшиной своим Рацба заискивал. Как-то даже попытался лишнюю пайку ему всучить, но тот на дыбы. Ты это, дескать, кончай у меня, дорогой товарищ. Запомни: Грачевский с детства не любит подхалимов. Ты же, мол, грузин, а грузины – народ гордый. Что ж ты так?..
Тогда-то Володька и узнал, что Гиви грузин только наполовину. Грузинка у него мать, тогда как отец его по национальности абхаз. Сухумский он, на Черном море живет. До армии, говорит, учился в вечерней школе, а основное время в саду деду помогал. Приезжайте, говорит, товарищ старшина, к нам в гости – у нас такие мандарины!
А вот Серегин был совершенно другим человеком, и это Грачевский понял уже скоро. Нет, такие, как он, ни перед кем заискивать не станут, но, как потом выяснилось, у него была масса других отрицательных черт, которые часто становились причиной многих его бед. Он и в армию-то «загремел» только по своей дурости, той самой, что часто подводит нас в молодости. А ведь у него была отсрочка как у молодого специалиста, решившего отправиться после института в глухой медвежий угол, куда, случается, далеко не каждого можно загнать. Ведь на геологов да маркшейдеров часто только учатся, но, когда доходит до дела, тут же появляется тысяча причин, чтобы остаться в городе. Разбегутся – и ищи их свищи…
По армейским меркам Серегин был как бы переростком, поэтому он годился большинству пацанов в старшие братья, разве что Аноха да его дружки были где-то одного с ним возраста. Только вот причины, по которым они «опоздали» призваться со своим годом, у них были разные. Приняв новенького за ровню, блатные тут же попытались взять его в оборот. Все правильно: чем их больше, тем они увереннее чувствуют себя среди врагов. А врагов у них много. В первую очередь конечно же это сержанты, которые мешают им жить так, как они хотят. Однако у блатных ничего не вышло. Димыч оказался той самой киплинговской кошкой, которая гуляет сама по себе. Этот независимый характер часто его и подводил. Ведь люди по натуре своей эгоисты. Не случайно, в отличие от многих поднадоевших и потому мало употребляемых старых фраз, фраза «кто не с нами, тот против нас» остается до сих пор популярной. Но так как Димыч с детства не был подвержен стадному чувству и пренебрегал всякими привязанностями и обязательствами, он служил как бы живым укором для многих, за что его и не любили. Однако это обстоятельство его мало волновало. Для него главным было то, чтобы его не трогали. Ну вот такой он, и ничего с ним не поделаешь.
Впрочем, к Серегину с первых дней его пребывания в отряде потянулись не только блатные. Но и этих он обходил стороной. И не потому, что ему никто не нравился, – просто он был человеком, как сегодня модно выражаться, самодостаточным.