Элиар недоверчиво покосился:
— И все?
— Да. — Таррэн тяжело вздохнул. — Мы и раньше иногда не сходились во мнениях. Она бурчала, бросала все дела и сбегала к своим кошкам. Иногда ворчал я. Когда-то мы оба были неправы… на день… час… или пару минут… но потом все становилось как раньше, потому что Бел, как ни странно, быстро отходит. И она всегда умела прощать. Но впервые за все время она ушла от меня надолго и так далеко, что я не могу ее почувствовать. Неделя… проклятая неделя, за которую я не могу даже выкроить время, чтобы найти ее и вернуть! Наверное, я слишком привык, что она рядом? Без нее мне трудно. Эл, если бы ты знал, как мне трудно! Да еще эти сны…
— Бел вернется, — твердо повторил Элиар. — Подумает, остынет и непременно вернется: ей без тебя тоже нелегко.
— Это-то меня и пугает. — Таррэн поднял горящие глаза, и светлый вздрогнул, на мгновение окунувшись в океан тревоги, плескавшейся там до самого горизонта. — Я боюсь, что она может сорваться. Пять лет назад я едва успел. Если бы не Эланна и Траш, Бел могла стать… другой. И мне страшно подумать, что тогда ее не остановила бы ни стая, ни я, ни дети. А сейчас это может повториться. И я проклинаю себя за то, что подверг ее такому риску.
Эл до боли прикусил губу, но возразить было нечего. Для такой, как Бел… для ее крови и наклонностей Траш любое потрясение могло стать опасным. Слишком мало времени прошло с тех пор, как их сознания разделились. Слишком много лет Гончая провела, держа на плечах эту трудную ношу. Слишком много труда потребовалось, чтобы удержать Белку от превращения в зверя. И слишком велика была угроза полного единения с хмерой.
Владыка Золотого леса в последние годы упорно гнал от себя мысль, что они могли опоздать с созданием эликсира. Старался не замечать, как быстро порой вспыхивает Белка из-за пустяков. Пытался уверить себя в том, что это — всего лишь последствия, которые с годами сойдут на нет. Но при этом каждый раз с холодком слышал рычащие нотки в ее голосе, следил за неправдоподобно плавными шагами, не раз подмечал неуловимые изменения в ее лице и тщетно убеждал себя, что это пройдет. Но червячок сомнения все же подтачивал его душу, упрямо нашептывал, что многие из повадок Траш слишком глубоко въелись в ее плоть и кровь. Не желали оставлять ее даже после возвращения Таррэна. И настойчиво говорили о том, что Бел действительно изменилась за эти годы: стала резче, жестче, чем обычно, но при этом гораздо сильнее. Настолько, что порой вся стая перевертышей не могла удержаться на колоннах, вступая в схватку со своим вожаком. И раз уж он, светлый, видящий ее далеко не так часто, как хотел бы, заметил эти перемены, то Таррэн наверняка отыскал их гораздо больше. И именно поэтому места себе не находил.