– До Дня святого Валентина еще несколько месяцев, – замечаю я.
Он только улыбается в ответ.
Меня накрывает дежавю, как будто я заранее знаю, что будет происходить дальше… как будто все это уже происходило когда-то. Но когда?
Я не знаю.
Я совсем ничего не знаю.
Это, пожалуй, самое странное чувство на свете, после которого меня каждый раз накрывает безысходность. Я пытаюсь не обращать на него внимания.
Мы запрыгиваем в машину, и Дэр опускает руку на мое колено. Он такой теплый, и я всеми силами пытаюсь впитать в себя это ощущение. Я откидываю голову назад, на сиденье, согреваясь в лучах яркого солнца.
Меня будит плеск волн.
– Ты уснула, – рассказывает Дэр: все это время он наблюдал за мной, – мне показалось, что не стоит мешать тебе, тебе очень нужен отдых.
Солнце уже немного закатилось за линию горизонта, ветер принес с собой колючую морскую прохладу. Мы же отправляемся бродить по берегу. Рука Дэра обвивает мои плечи, притягивая меня ближе к себе.
– Здесь я чувствую себя дома, – признаюсь я, глядя на стальные волны, разбивающиеся о песчаный берег.
– Тогда мы должны были приехать сюда раньше, – говорит он, а его пальцы легонько поглаживают мою кожу.
Свет уходящего дня мерцает в воде: на минуту или около того он становится похож на огненное пламя.
И эта минута, эта одна минута…
Столько времени это занимает.
Все обрушивается на меня, одно за другим.
Все в огне.
Сквозь языки пламени я вижу Дэра.
Он кричит.
Он очень сильно напуган.
– Я, – в голове раздается мой собственный ошеломленный голос, а затем единым потоком проносятся картины и образы.
Теперь я вижу все.
Я вижу все, что случилось, но я не могу описать это словами, это просто не укладывается у меня в голове.
Всего этого слишком много для меня одной.
Эмоции.
Воспоминания.
Страх.
Одна вспышка показывает мне, что произошло за целые годы.
Целые годы воспоминаний.
Дэр, Финн и я вместе играем. Мы все еще дети.
Мы лепим пироги из грязи и песка, купаемся в пруду, ведь каждое лето я и Финн приезжаем в Англию.
Я вижу Оливию. Я знала ее.
Длинные черные волосы, большие темные глаза.
Прямо как у Дэра.
И всегда такой нежный шепот.
– Вы не можете быть вместе, – говорила она нам, – это неправильно. Это неправильно. Ты же знаешь, что он не может уехать отсюда.
Дэр не мог уехать из Уитли.
Он не мог уехать.
Он не мог уехать.
Но он уехал.
Я четко вижу это.
Он приехал за мной, потому что я потеряла все.
И когда мы вернулись в Уитли, он тоже все потерял.
Я вижу его, держащего свою мать на руках.
Я вижу его сквозь пламя огня.
– На помощь! – кричит он, тело Оливии покоится на его руках, мертвое. – Помогите!