Но мне так и не удается найти никакого решения.
Потому что меня прерывает Джонс, поворачиваясь лицом ко мне:
– Очевидно, мистер Дюбрэй задерживается. Я заеду за ним позже.
Я просто киваю, не сказав ни слова, и позволяю Джонсу отвезти меня обратно в Уитли.
Сама того не замечая, я постоянно выглядываю в ожидании лимузина, на котором Дэр вернется домой, но все тщетно. Не представляю себе, как он оказывается в поместье.
Но я точно знаю, что он вернулся. Потому что посреди ночи я просыпаюсь от неизвестного шума. Около минуты я просто лежу, пытаясь отойти ото сна и в достаточной мере очистить сознание, и в конце концов понимаю, что это звуки игры на пианино, разносящиеся по коридорам Уитли.
Я беру в охапку свой халат и следую на звук пугающей мелодии. В конечном итоге я обнаруживаю себя посреди салона.
Тихо притаившись в массивном дверном проеме, я смотрю, как Дэр с виртуозностью профессионала играет на пианино. Его длинные пальцы грациозно скользят по клавиатуре, а взгляд устремлен в окно. Аккорды звучат пугающе, низкие ноты нагнетают атмосферу, а затем вдруг тональность становится выше, мелодия льется нежно и плавно. Его игра наполнена этими крайностями и полутонами.
Он пока не знает, что я здесь, и мне хочется, чтобы так оставалось как можно дольше, потому что прямо сейчас, когда он думает, что его никто не видит, Дэр Дюбрэй кажется настолько трогательным и чувствительным, что у меня разрывается сердце.
Он выглядит открытым и непринужденным, задумчивым и настоящим.
Это единственный случай, когда я видела на его лице настолько живые эмоции.
Это завораживает меня, в частности, потому, что сейчас в нем нет его фирменной напускной надменности.
На какую-то долю секунды я совсем забываю то, каким грубым он был еще сегодня. Все, что занимает меня, это то, насколько другим он выглядит прямо сейчас.
Это тот самый человек, в которого я влюбилась давным-давно, без которого я не представляю своей жизни.
Я настолько утопаю в потоке своих мыслей, что даже не замечаю, что Дэр уже перестал играть. Когда я обнаруживаю это, он пристально смотрит на меня, и к нему возвращается прежнее твердое выражение лица.
– Тебе что-то нужно или ты просто решила прогуляться в три часа ночи? – спрашивает он, его голос низкий и спокойный.
Я встряхиваю головой:
– Ничего. Я просто шла на кухню.
– Тогда тебе следует вернуться. Кухня в другой стороне, – говорит он мне, а его интонация абсолютно спокойная.
Это была пощечина.
– Дэр, что за секрет ты скрываешь от меня?
Потому что мне нужно знать.
Он смотрит вниз на клавиши, на свои пальцы, которые только что так мастерски на них играли.