Его ответ незамедлителен:
– Конечно, мисс.
Около парадного входа я жду машину, и, когда мы трогаемся с места и выезжаем на шоссе, меня не покидает странное чувство… будто кто-то наблюдает за мной.
Крошечные волоски на моей шее снова встают дыбом, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть в заднее стекло.
В одном из окон на верхнем этаже Уитли падает штора, словно за секунду до этого за ним кто-то стоял.
Как будто этот кто-то следил за мной все это время.
Я тяжело сглатываю и поворачиваюсь обратно.
Я в салоне машины. Здесь мне никто не причинит вреда.
Это то, в чем я пытаюсь убедить себя по пути к городу.
– Куда вам нужно попасть, мисс Прайс? – спрашивает меня Джонс, когда мы достигаем окраин.
Я не знаю.
– Не могли бы вы отвезти меня куда-нибудь, куда любила ходить моя мама? – настойчиво прошу я.
Я так скучаю по ней! Мне хочется снова почувствовать ее рядом с собой, пусть это даже будет просто иллюзия.
Джонс смотрит мне в глаза через зеркало заднего вида, и в его взгляде я вижу нотку сочувствия.
– Конечно, – говорит он мне, и его обычно неприветливый голос смягчается, – я знаю такое место.
Машина лавирует меж улиц и наконец останавливается перед церковью.
Она выполнена в неоготическом стиле, снаружи отделана кирпичом, а ее шпиль упирается прямо в небо, что делает ее строгой и впечатляющей.
Мне не терпится рассмотреть ее поближе, даже когда мы еще не припарковались, поэтому остается просто любоваться ею сквозь стекло.
– Это церковь Святого Томаса Кентерберийского, – рассказывает Джонс, – ваша мать часто бывала здесь.
Мне немного сложно в это поверить, потому что, сколько я ее помню, она никогда не была строгой католичкой. Я вежливо говорю ему об этом.
– Она была католичкой, мисс, – настаивает он, – поэтому часто приходила сюда. Я сам привозил ее.
Мне приходится поверить ему на слово; я открываю дверь и выхожу наружу.
– Я подожду здесь, мисс, – говорит он мне, устраиваясь поудобнее в кресле.
Я киваю и, выпрямив спину, прохожу через главный вход.
Когда оказываюсь внутри, я вижу, что убранство церкви меняется. Это уже не строгая готика, а богато убранный собор, это соответствует католической традиции.
Чувствуется благодать, спокойствие и сакральность. И хотя я никогда не считала себя религиозной, я искренне наслаждаюсь этим.
Стены украшены позолоченными, проработанными во всех деталях скульптурами святых и ангелов, главной из которых является распятие Христа по центру.
Его лицо искажено болью, а его руки и ноги кровоточат.
Я отвожу взгляд, потому что до сих пор в голове не укладывается эта жертвенность.