Где-то посреди всей этой кутерьмы потерялся из виду Артем, у которого были наверняка свои проблемы и интересы. Личные проекты удавалось продвигать только поздно ночью, оставив проработку общего замысла аналитикам. Говорят, потом будет проще, но до этого «потом» предстояло еще добраться.
Утром четверга в нашей группе появилась Ника, тихонечко заняв место в противоположном от меня конце аудитории. А уже к вечеру в ее глазах плескался хтонический ужас. Потому что медик четвертого курса, с ее уже забытой школьной программой, смотрел на символы высшей математики на доске, как туземцы на «боинг». На лекциях же взгляд Ники стекленел в первые полчаса – словно у олененка, очутившегося посреди потока машин на МКАДе, отчаянно надеющегося, что весь этот кошмар скоро кончится и можно будет сбежать. А первый же вызов к доске обернулся побелевшим лицом, заламываемыми пальцами с мелом в них и единственным символом интеграла, который куда больше походил на скрипичный ключ.
– Ну что же вы, милочка. Эдак вы на первой сессии из университета вылетите, – поцокал седовласый профессор, прописывая «неуд» в своем журнале.
В зачетку, разумеется, пойдет результат экзамена или зачета, но до них еще следовало получить допуск, который двоечнице не светил, о чем ей было тут же сообщено.
И тут глаза Ники все-таки посмотрели в мою сторону, полные гнева и желания придушить на месте. Добро пожаловать на РТФ, моя дорогая, – в юдоль мрака и отчаяния любого гуманитария.
Я с показным сочувствием покивал головой и слегка развел руками. Не то чтобы я был злопамятен, но полагал, что для любого прощения нужна веская причина. А висеть вниз головой привязанным за ноги мне очень не понравилось, но как-то все еще не было даже обычного «прости».
И да, я мог устроить ее к легкомысленным искусствоведам, наверняка в это же время рассуждающим о сорте зеленого чая, более подходящего для обсуждения картин позднего Ренессанса. Мог устроить к экономистам, твердо настроенным научиться разумно тратить папины деньги. И даже на факультете стран Африки и Азии ей было бы гораздо проще – раз умеет похищать, то и сама вряд ли окажется в морском контейнере Москва – Сомали.
В пятницу девчонки с потока уже перешептывались, что такая тупица забыла у них на курсе и как вообще умудрилась поступить. Перешептывались в традиционной для дам манере – вроде как меж собой, но чтобы объект обсуждения обязательно уловил пару фраз и общий смысл, переспросил, но получил лишь «ничего-ничего!». С Никой такой номер не прошел – та вломилась в девичий строй, как кабан в камыши, и четко сообщила, какие именно кости им сломает, если услышит что-то подобное за своей спиной еще раз. И ладно бы просто «ноги», но ведь «большой вертел бедренной кости», «малоберцовую кость» и «надколенники»… Сразу видно медика.