– Скрывает? – сонным голосом удивлённо спросила Урсула.
Исабель вздрогнула. Неужели она произнесла последнюю фразу вслух?
– Скрывает? – шёпотом повторила Исабель. – Только то, о чём он не хочет рассказывать.
И снова в комнате воцарилась тишина.
– Почему ты так думаешь? – наконец спросила Урсула. Её голос доносился будто издалека, из страны снов. Исабель не ответила. Она вспомнила стоявшего у ворот папу. Его отстранённый, отсутствующий взгляд, к которому в последнее время уже привыкла, но с которым не могла смириться…
Исабель вспомнила, когда впервые заметила у отца такой взгляд. Это было зимней ночью. Исабель проснулась от звука шагов в гостиной. И хотя шаги были тихими, девочка их услышала: поскрипывал старый паркетный пол. Исабель встала и, спустившись до середины лестницы, прислушалась.
Она прекрасно знала, как нужно ступать по половицам, чтобы те не скрипели. Она уже много раз ходила так через гостиную. Присев на корточки, Исабель увидела у большого окна папин силуэт. Отец стоял спиной и не заметил её. Исабель затаилась как мышка, стараясь рассмотреть папу в тёмной гостиной. Ей было любопытно, что он тут делает. Странно, что он в это время не спит. Папа смотрел в окно. Рождественская звезда всё ещё висела в небе, хотя на дворе уже стоял февраль. Папа стоял так очень долго, почти не двигаясь, а на тёмном зимнем небе сияли звёзды.
Исабель не понравилось то, что она увидела. Это был какой-то чужой папа. Он как будто был далеко, в другом мире, там, где есть место только ему, но нет места другим. В конце концов Исабель поднялась на цыпочках по лестнице в свою комнату и легла в кровать. На следующий день она ни словом не обмолвилась об увиденном. Но иногда, когда папа казался чрезмерно усталым или когда во время ужина он вдруг уходил в себя, Исабель вспоминала ту ночь.
И сегодня у ворот… Он как будто… нет, Исабель не знала точно. Но она чувствовала: что-то тут не так. У папы внутри есть нечто такое, чем он не может поделиться ни с ней, ни с мамой, ни с Урсулой. Потому он и стоял ночью у окна, глядя на звёзды и размышляя.
Если бы только Исабель знала, в чём дело… тогда бы она могла чем-то помочь.
В комнате не было слышно ни звука, и Исабель не могла понять, заснула ли Урсула. Да и сама она чувствовала, что засыпает.
– Исабель? – снова раздался голос сестры.
– М-м, – промычала Исабель.
– Думаешь, когда родители вернутся, они расскажут нам, что решили? – спросила Урсула, и тут Исабель осенило. По тихому, еле слышному голосу сестры и по тому, как та произносила эти слова, Исабель поняла, что о родителях беспокоятся они обе.