Борик малость растерялся и вообще от бестолкового этого трепа, и от неожиданного, хоть и можно было, разумеется, ожидать чего-то похожего, от упорного приглашения на педсовет. Ну кого, кого всегда вызывают на педсоветы? Ну плохо кто успевает, или хулиганов там… Вон Генку с Толяном — их почти на каждый педсовет таскают, такие уж они уродились бедовые. А его-то за что? Флаг шведский? Так мелочь ведь!.. Маечка с текстом? Это да. Но с каким текстом-то? И где она? А так не пойман — не вор. И отец говорил, а он уж зря болтать не станет, что нету у историка ничего особенного на него: ну флаг этот, будь он неладен, ну кассетами поторговывает… Неужели серьезное что разнюхал? Да вряд ли… Или позвонить отцу на всякий случай? Ну и денек выдался!..
* * *
— Вали отсюда! Понял? Чтоб мы тебя не видели больше. Катись!.. — вслед Вовке Цуканову неслось из-за кустов сирени. — Еще раз появишься, нос по морде разбросаю!..
Это Генка орал из десятого «Б», а его кореш Толик, заложив два пальца в рот, пронзительно и обидно свистнул вдогонку, будто Вовка ему собачонка какая бездомная, на которую и свистеть можно. Гады неразлучные! Дохляки! Ладно бы по одному с ними поговорить, а то вечно они вдвоем — попробуй справься.
Он этих Генку с Толиком еще в понедельник с их зельем засек — торговали, значит, в сортире какими-то особыми папиросами, от которых одного семиклассника чуть наизнанку не вывернуло. «Слабачок! — сказал тогда Генка и брезгливо похлопал того мальчишку по спине. — Тебе молочко еще надо пить кипяченое, а не унитазы тут пужать». Мальчишка что-то неразборчивое промычал в ответ, и по его тощей согнутой спине с остро выпирающими из-под синей школьной куртки бугорками позвонков пробежала волна судороги. «А чего там? — удивился даже Толик. — Здоровый организм, неиспорченный пока ребеночек — вот и травит». — «Может, ты попробуешь? — спросил у Вовки Генка. — Ну на, затянись… Ну! За полцены уступаю… Море удовольствий! Кайфа полные штаны!..» — «Я не курю», — разочаровал его Вовка. «А чего в сортир тогда ходишь? — возмутился Генка и завопил, как припадочный. — Воздух портить? Или на, затянись и гони монету, или вали отсюда. Понял? Вона на Невском давно сортир платный открыли, а вам бы все на халяву». — «Какой-то народ нелюбознательный пошел!» — посетовал Толик. Вовка, конечно, не соблазнился, но потом даже пожалел. Подумаешь, вывернуло бы наизнанку! Зато хоть точно бы знал, чем эти гады там торгуют, каким таким кайфом. Оно и так понятно, но все же… Вовка любил определенность. Так что отвалить-то он отвалил, — не драться же одному с двумя этими психами! — но дождался, когда Генка с Толиком ушли из сортира, и вернулся. «Чего они там толкают-то по дешевке?» — спросил он у того семиклассника, который бесславно приходил в чувство под тоненькой, хилой струйкой воды из крана. «Да ну!.. — вяло отмахнулся тот, подняв голову и повернувшись к нему бледным, без единой кровиночки лицом. — Я вообще-то первый раз… Может, затянулся неправильно… Конопля это у них, что ли?..»