Славка вошел в кафе с какой-то странной робостью. А чего? Обычное предприятие общественного питания… Но тогда почему тут этот желтый плакат на стене, неряшливо прилепленный белым пластырем, и черная маковая головка на нем и двусмысленная надпись «Не попадись!»? О, и рядом тот, такой же, как в школе, про кто не с нами, тот против нас, про слабо́ ли сходить на Фонтанку и помочь Публичке, про поколение… А чегой-то он тут? Хотя, конечно, для завсегдатаев… Пахло кофе, удушающе пахло, яростно и неизбежно. И люди, люди кругом. Это которые все же попались? Разные, разумеется. Есть небось и те, кто выйдет на субботник, которым, значит, не слабо. Одни играли в очередь, другие, по ту сторону прилавка, заставленного подносами с мытыми чашками, играли в свою нехитрую игру — сварить кофе, подать пирожок или бутерброд… Сейчас и он им сбацает.
— Не угостите чашечкой кофе? — спросил Славка у какого-то парня с длинными волосами, своего ведь в доску, сразу видно.
— Чего, чего? — удивился тот, впрочем, сыграл, конечно, удивление. — Миш, глянь, глянь на кадра, — позвал он вдруг приятеля. — Побирается!
Славка отвернулся от них, от этого, что играл в грубияна, и вышел на улицу несолоно хлебавши. Нужно было, наверное, к женщине подойти. То ли есть хотелось, то ли курить… Запах кофе еще преследовал его, аж до станции метро «Маяковская» проводил, но там, на сквознячке, отпустил, растаял в автомобильном перегаре Невского. Опять, что ли, ноженьки по кругу повели?
Он свернул уже на Марата, понимая, что от судьбы не уйти, от рока, значит, как у Груни, от тяжелого, что у каждого свой, а у всех один, от игры, что ходить ему, как той лошадке, зашоренному и привязанному, свихнутому на «Сайгоне», как высыпали вдруг они откуда-то — из бокового, что ли, выхода из метро? — оглушили, ослепили, как взрыв, яркие, шумные, пестрые, странные. Славка даже не понял сначала, сколько же их — девушек и парней в смешных, модных теперь одеждах, в клоунских клетчатых брюках, в длинных свитерах, перепоясанных ремнями, в куртках с подбитыми чем-то геркулесовыми плечами, с булавками, заклепками и значками, с размалеванными, спрятанными под гримом лицами. Молоды они были или стары? Молоды, конечно, но так сразу нельзя было сказать. Он вообще такого еще не видел, лишь слышал от кого-то, что бродят, бегают такие по городу, но кто? зачем? почему?.. С криками пронеслись они мимо, обдав его какой-то тайной, какой-то новой своей игрой заинтриговав невзначай, и убежали бы прочь, куда-нибудь туда, незнамо куда, в беспечную свою неизвестность, кабы не наткнулась на него, — чуть с ног не сбила! — отставшая от своих девчонка — щеки в румянах, под глазами синим наведено, на лбу точки и пятна алые рассыпаны, и желтые, и сиреневые.