— Наша школа для вашего тренерского совета слишком строга, — победно заявила баба Шура. — Они детей по сборам, по соревнованиям разным возят. А это — недели, месяцы вне школы! Когда же учиться? Ну ладно, предусмотрены там специальные преподаватели по разным предметам, дети вроде бы должны и сами времени на сборах своих даром не терять, самостоятельно читать учебники, задачки решать, писать упражнения. А на деле? Возвращаются они со сборов загорелые, сытые, довольные, с соревнований являются со щитом или на щите, медали, дипломы, кубки даже везут. А знания? Начинаем проверять. Так хорошо, если они тот материал помнят, что до этих самых сборов в их классе проходили. А то и его забыли за тренировками, режимом, спортивными нагрузками, в поездах, в самолетах, в саунах и под руками массажистов. Никто же с ними там не занимается, как я совершенно точно установила, а у самих руки до учебников не дотягиваются. Вон этот ваш Карпухин с икрой…
— Почему сразу мой? — кажется, поджал хвост Гриша.
— Ну наш, — согласилась баба Шура. — Гордость школы — как же! — чемпион, мастер спорта международного класса… Он мне и говорит как-то… Я, говорит, так выкладывался, так выкладывался на тренировках, что какие там учебники? Валился, говорит, по вечерам на кровать и мигом засыпал. Даже, говорит, их загнивающего Ванкувера толком не рассмотрел — так, говорит, мелькало что-то в окне автобуса, рекламные какие-то огни, когда на тренировки в бассейн и из бассейна в отель катались. Ну мы ему, конечно, зла с этой икрой не помня, дополнительные занятия назначили, аж по трем дисциплинам индивидуальных педагогов прикрепили, довели, подтянули… Но какой ценой? А он уже в какой-нибудь Сидней или Гонолулу лыжи навостряет. Это, значит, по приезде опять с ним авралить. А их ведь вон сколько! Школу от этого лихорадит, учителя на пределе, я ни на какие уступки идти не намерена. Раз в нашей стране всеобщее среднее, значит, и спортсмены обязаны, хоть на троечку, а освоить программу по всем предметам. Тренерскому же совету вашему, Григорий Иванович, наши героические усилия как кость поперек горла. Им, видите ли, для спортсменов послабление подавай. Найдем, говорят, школы, где директора посговорчивей, учителя попокладистей, а в вашей, говорят, больше классов олимпийского резерва организовывать не станем. Так вы хотите, чтобы я уступила тренерскому совету?
Гриша махнул в сердцах рукой, но промолчал.
— Простите, Андрей Владимирович, мы вас перебили, — спохватилась баба Шура.
Андрей Владимирович снова встал. Прежний запал у него вроде вышел, и про то, что школа — это храм, он бы, пожалуй, не сказал теперь, поостерегся бы. Юная, наказанная Наденька смотрела на него ясными, безгрешными очами. Уж она-то ему этот храм припомнит!