Когда-то в этом подвале они собирались, наркоманы, и Борик сам помогал Алексу разогнать их, отвадить. Но если Алекс разогнал и успокоился, думать о них забыл, то Борик все же сохранил к ним маленькую тропку, оставил на всякий случай — какие-никакие, а тоже клиенты, тоже деньги платят. Хоть изредка, а он поставлял им музыкальные записи, под которые они и балдели по своим норам, вытаращив остекленевшие, мутные свои зенки на этот лучший из миров, который сузился для них до туго набитого косячка или до наполненного безумием грязного шприца, украденного где-нибудь еще в школьном медпункте. Травку эту он заказал им давно, и лишь сегодня утром позвонили, обещали принести. Нет, ему она, разумеется, без надобности, но для дела… Да, для того, для захвата власти в школе, для того, чтобы посеять панику среди учителей и родителей, для историка — пусть покрутится, для того, чтобы продавать и покупать не мешали, вертеть дела, для общего хаоса и все такое прочее. Это обязательно нужно, и он давно решился. Он им всем покажет, он им устроит сладкую жизнь, подпустит мути, подкинет работенки… Тогда уже, когда белый свет с овчинку покажется, что им его купил-продал, шведские флаги, адидасовские кроссовки, футболки и фирменные сумки? Пусть борются с другим, с чем положено бороться. А травка — это им не десяток дурачков-пятиклассников, которых отловили через дорогу от школы в доме, где идет капитальный ремонт, с пустых голов которых поснимали полиэтиленовые мешки, воняющие клеем, и еще дурных, с невыветрившимися глюками перед глазами, бледных и шатающихся пропесочивали на общешкольной линейке. Это дурь посильнее, это — сила, это — власть…
Борик взглянул на затаившийся в полумраке подвала грязный черный шланг. В слабом свете настольной лампы он походил на клубок змей или даже нет, на одну, пожалуй, змею, на большого питона, вывалявшегося в какой-нибудь амазонской грязюке. Машинально он схватил пакет с Лидиным платьем и бросил его в неожиданной, необъяснимой ярости этому грязному чудовищу. Так, наверное, перепуганные жители сказочного города кидали дракону, чтобы отстал, самую красивую девушку на расправу. Ведь, в сущности, что такое красота, если задуматься? Всего лишь звонкая монета, которой можно откупиться даже от дракона…
— Привет, — сказал ему питон таинственно и благодарно.
Борик резко обернулся. В приоткрытую дверь просунулась голова в вязаной шапочке-петушке. Киса! Краем сознания, не задетым страхом, Борик с досадой отметил, что кто-то, значит, кроме него, снабжает его клиентуру фирменными шапочками. И чтобы этому кому-то пусто было! Утром у Груни засек новую шапчонку со стороны, теперь вот этот наркоман Киса глаза мозолит. Конкуренция, конечно, должна быть, но не такая же наглая, как тут. У него ведь дома этих петушков целая стопка в шкафу лежит нераспроданных! Правда впереди сезон, так что опасения его преждевременны, а брал он их летом, естественно, чтобы подешевле.