–Взгляните на Илиен, ваше величество… я велю позвать ее.
–Нет, – Моэраль решительно поднялся и направился к двери. – Мне надо подумать.
И ушел. И долго в раздражении мерил шагами отведенную ему комнату. Мерзавец! Какой же мерзавец, этот Ирвинделл!
И Вардис. Друг мог бы поддержать, ведь он же знает про Рейну. Он знает, что она – вся его жизнь, что без нее нет света, мир превращается в одинокую холодную пустыню, и он мечется по этой пустыне, как волк, и воет, воет на луну, изливая в песне одиночество… Ведь он же знает…
Но он бежал следом, хватал за локоть, орал в лицо, просил задуматься, просил хотя бы взглянуть на девчонку, что настырно суют ему в постель…
–Женись сам! – не выдержав завопил наконец Моэраль, и Вардис на удивление спокойно ответил:
–Давай ее сюда.
И они оба расхохотались. И друг снова уговаривал, уже спокойнее:
–Я не давлю на тебя, но решай. Артейн и так идет с тобой, Рейна не принесет войск. Подумай.
Но ему не надо было думать, он и так понимал – или женщина, или корона, но сердце отказывался это признавать, должен быть какой-то другой выход. А Вардис проникновенно смотрел в глаза и говорил, говорил:
–Я всегда с тобой, но я не завоюю для тебя страну, даже если буду очень стараться. Я ничто против тысяч мечей, и ты тоже… И ты знаешь, что тебе нужны войска Ирвинделла. Подумай сам, ведь это сделка, просто сделка, тебе не надо ее любить, сделай с ней наследника, и наплюй… Ведь Рейна, она же любит тебя, любит, она поймет…
Но он оттолкнул друга, и хлопнул дверью, и швырнул в стену кувшин с водой. И сапог, и таз для умывания, и еще много чего, прежде чем устал, упал на кровать и бездумно уставился в потолок.
Он видел Сильвхолл, его серебряные башни, серебряные стены, беседки и сады, прекрасные обширные залы, какими не мог похвастаться Холдстейн. Видел королевский трон и тянулся, тянулся в Серебряный город всем сердцем, зная, что вот оно – его место, вот то, для чего он родился. И видел Линеля, довольного Линеля, развалившегося на ЕГО троне в ЕГО короне, бездарного Линеля, от которого отказался собственный отец. И он, этот тупица, этот осел, этот увалень станет королем! Он будет посматривать на Моэраля свысока, и его глаза будут говорить: «Я король, а ты – ничтожество!». И он, а не Моэраль, будет править этой страной, закатывать пиры, воспитывать своих детей наследниками!
Но Рейна… Его маленькая нежная Рейна. Теплый лучик в стылой зиме. Милая, любимая, желанная, единственная… Она была его сердцем и жизнью, и он знал – не будет ее, и его не станет. Он исчезнет, превратится в призрака с кровоточащей раной в груди.