Райбен резко перевел бинокль вниз, но ничего не увидел. Только почка с нектаром раскачивалась из стороны в сторону. Кормушника уже не было.
– Какие они прыткие. Прямо не уследишь, – игриво произнесла Брюд.
Райбен выглянул из укрытия, однако не смог ничего разглядеть. И где же скрываются эти серые ночные моллюски?
– Еще один! – воскликнула Брюд. – Сверху слева, под самой верхней веткой. – Разве вам не видно?
Райбен поднял бинокль и навел на указанное место. Неужели там что-то было? В какой-то момент ему показалось, будто вдоль коры промелькнуло что-то похожее на тонкую полоску бумаги, но затем осталась лишь раскачивающаяся почка с нектаром.
– Ой, Господи! Посмотрите на самую верхушку! Скорее всего, это влюбленная парочка.
Волнение Себастьяна оказалось заразительным. Райбен с трудом отыскал с помощью бинокля макушку дерева, но опять заметил лишь мимолетное движение, которое, по всей вероятности, было лишь плодом его воображения.
– Еще парочка, на нижних ветвях, они кормятся! – объявил Йен Чо. Индикаторы камеры снова подмигивали красным.
Райбен в отчаянии перевел бинокль на нижние ветви. Мгновение бинокль настраивался на фокус, затем уловил смазанный образ, который, однако, моментально исчез.
– Ну разве они не чертовски хороши! – воскликнула Брюд Дара счастливым девчоночьим голосом.
Райбен с трудом подавил желание накричать на нее. Кричать'очень вредно для артериального давления.
– Да, хороши, – выдавил он.
Внезапно позади раздалось резкое громыхание, напоминающее многократно усиленную отрыжку. Затем они услышали треск ломающихся веток. Все застыли, вслушиваясь в ночные звуки.
– Краб, – прошептал Себастьян.
– Может, и краб, только уж очень большой.
– А если это гигакраб? – спросила Брюд, заметно встревожившись.
– Гигакрабы здесь не водятся, насколько мне известно. Во всяком случае, я в этих местах еще ни одного не встречал. – Себастьян пытался сохранять спокойствие.
Существо в зарослях опять рыгнуло, а затем снова раздался треск ломаемых веток. До исследователей донеслось удушающее зловоние.
Треск ветвей стал громче.
– Собственно, ученые считают, что по-настоящему крупных особей остались считанные единицы, – продолжал Себастьян.
– Но гигакраб – это тропический вид, – отозвалась Брюд.
Треск прекратился.
– И что это могло быть? – произнес Себастьян.
Райбен смотрел туда, откуда доносились загадочные звуки. Запах держался долго. Его было достаточно, чтобы каждого успело вывернуть наизнанку. Когда наконец вонь стала не такой сильной, все посмотрели вверх. Глаза Райбена слезились.
– Фу, наконец-то! – пробормотала Брюд.