сотворитися, нежели с сяко пошлиной соглашаться. Аще пособишь ми, княже преславный, гобиной требной, вящность и грядущность мою спасёшь. Под залог ряда земли сеи на важском устье готов приметати
[585].
Боярин поднялся и снова склонился перед князем в глубоком поклоне.
– Василий Никитович, а суда военные, которые на деньги новгородские будут построены, кому станут принадлежать? – поинтересовался я очевидным.
– Аще ряд докончальны сладится, единаче станут владети Ганза и Новуград, – объяснил боярин.
– А управлять ими кто станет?
– Знамыя в понтских детелях мужи в иноземье обрящутеся, – как-то неопределённо промямлил новгородец.
Больше спрашивать у боярина чего-то не имело смысла. Или они там все такие простодушные, во что очень слабо верилось, или же они ждут от предстоящего договора чего-то более существенного, о чём не стоило говорить никакому князю с окраинных земель со своим въедливым сынком.
Возникла техническая пауза из-за заполненных ртов. Князь медленно тянул из кружки рейнское вино и явно ждал продолжения моих вопросов, боярин тоже попивал хмельной напиток, напряжённо глядя на отца. Вино действительно было приятно потреблять малыми глотками.
– Было бы неплохо помочь Новгороду великому в этом деле, и дай Бог боярину Василию вновь стать посадником, – вякнул я, откашлявшись после першения в горле.
– Рядцев к те пришлю, яко грамоту закладну чиниша. Дам те гобину прошену, – сразу же постановил князь, обращаясь к боярину.
Уходить отец не спешил. Вино в глиняных бутылях действительно поражало чудесным вкусом. Как обычно, если собираются два мужика, то начинаются разговоры о бабах или о политике. Чем старше мужики, тем сильнее бабы вытесняются политикой. Естественно, Литва, порядком надоевшая, всплыла со всеми своими прикрасами. Боярин Никитович оказался довольно-таки хорошо проинформированным деятелем. Видимо, близость к Западу играет свою роль.
– На Рождество Богородицы стар князь литовски Витовт обряще корону королевску, от императора Сигизмунда прилещах. Нов король силу яви, секраты[586] ряды с государями овы и молодши соладити и настольника по сея воле нарещи, не озрях родши да бояр. Людие молвиша, иже дщерь его Софья настольницей стане негли, ово ея отрод Василей Московски. Согласятеся ли бискупы зрети православна монарха во главе Литвы? Мню я, иже митрополит Фотей не стане претися прозелитству[587] Василея с матерью в латынянство. Аще князь Василей на московском столе изостане, то Русь православна кане[588] ноли.
Приятно, когда случайный человек почти полностью подтверждает твой, высказанный ранее, аналитический прогноз, и что батя, понимая это, пучит глаза от удивления.