– Люди наши зриша в Кашине надысь она князя Вяцка со вся людьми и домочадцы, – подтвердил боярин Чешок. – Князь Дмитрий выехал из града по дороге в Бежецкий Верх.
Хорошо, что у высших сановников имелись собственные шпионы. Больше чем уверен, что у Плесни тоже всё было налажено на высшем уровне. За два года рулёжки Единцом тайным ведомством от плесниных наработок, должно быть, мало что осталось.
– Значит, по направлению к Новгороду поехал князь Дмитрий? – переспросил я.
Боярин Данила изобразил неопределённый жест, который можно было трактовать как угодно.
– Подсылы в Новгороде у вас имеются? – поинтересовался у обоих.
Там наши джеймсбонды, однако, наличествовали.
– Я подозреваю, что готовится измена, – придал своему голосу необходимую значимость. – Бояре Жеховские собираются отдать вятский удел обратно под власть Новгорода. Пусть подсылы, если заметят людей Жеховских в Новгороде или подготовку войск к походу в сторону Вятки, немедленно сообщают об этом в Галич.
От моих глаз не укрылось, что смуглое лицо главы ведомства тайных дел чуть побледнело. Зато в глазах боярина Чешка явственно полыхнул отсвет скрытого торжества.
Явных фактов предательства со стороны Жеховских не имелось, только моя развитая сериалами паранойя. Сначала боярин Никитович свалился как снег на голову с какими-то путаными проектами. Потом Жеховской слишком активно засуетился. Его сынок поехал почему-то в Новгород, а не в Галич.
– Желательно переговорить об этих подозрениях с государём втайне от тысяцкого, – предложил я. – Кстати, получив удел, я стану нуждаться в разных делопроизводителях. Помогите мне подобрать хороших работников.
– Пособлю те еликомощно[644], благий княжич, – тотчас отозвался боярин Данила. – И Варфоломей те такожде совет даст. Он челядинцев путны наипаче мя ведае.
Итальянец вежливой улыбкой подтвердил истинность слов приятеля. Они далее заговорили о событиях в Литве, мне жутко надоевших. Я решил пройтись по просторному помещению кабинета. На одном из столов обнаружилась изящно выполненная струнная вещица с изогнутым грифом. Кажется, такой прародитель современных гитар был гораздо древнее лютни и назывался гитерном. Попросил у хозяина разрешения взять его в руки.
– Унотом тренькал у окон прелестных дев. Ныне лежит бездетельно. Мнил, иже Глебко стане сотворяти музыкию, обаче несть требно ему, – сообщил Данила, заметив мой интерес.
Восемь струн были изготовлены из жил молодых бычков, насколько мне было об этом известно. Пробежался пальцами по ним. Звучание вполне приятное для уха. Изобразил знаменитое вступление из «Crazy Frog». Собеседники возбудились на необычную композицию, вскочили и подошли ко мне.